Познавший правила

Часть бойцов и разведчики Кирри обшаривали проходы в поисках нарисованных Ксаргом знаков и запрошенных Соксоном табличек. Из семи символов за вечер удалось обнаружить всего четыре, и все они располагались недалеко от главного зала. Нужные знаки нашлись рядом с проходами в хранилища книг. Эти комнаты были заставлены каменными стеллажами — которые, в свою очередь, были полностью забиты книгами. Иногда стеллажи оказывались разрушены, и тогда в комнате царил полнейший беспорядок.

Пока бойцы ещё удерживались от откровенного мародёрства. Но я видел (и чувствовал), что жадность уже овладевает ими — особенно новичками, которых пришлось нанимать прямо перед отправкой. Одна такая книга могла обеспечить бойцу безбедную жизнь на долгое время. В первый день люди на мародёрство не решились — но и я, и мудрецы понимали, что долго удерживать свой порыв бойцы не смогут.

Ночью все так и остались спать в главном зале. Мы поставили на холодном полу палатки и установили шатёр мудрецов. Правда, ходить по залу теперь можно было только по строго обозначенным дорожкам — потому что между палатками высились груды камней, удерживающие растяжки. Ночные дежурные поддерживали освещение всю ночь, так что через тонкую ткань палаток проходило достаточно света, чтобы не зажигать внутри собственные светильники.

Ночью я проснулся от жуткого крика, раздавшегося на краю зала — и почти сразу выскочил из шатра. Из палаток выглядывали разбуженные бойцы, а из дальнего угла зала доносились встревоженные голоса. Подбежав туда, я обнаружил, что Бука и Дурь склонились над телом Шустрого. Тот лежал на полу, мелко дрожа, и смотрел широко раскрытыми глазами в пустоту.

— Что произошло? — спросил я.

— Да непонятно что! — ответил Дурь, получив от Буки подзатыльник.

— Шрам, час назад Шустрый на дежурство заступил, — пояснил боец. — Сменил Гвоздя. Он должен был следить вот за теми пятью проходами. Сидел рядом с колонной, иногда подходил и пускал вдаль светляка. Я следил за своим участком и поглядывал на него. Минуту назад обернулся, а он весь дрожит, за голову схватился, глаза красные… Я к нему побежал, а он заорал и упал. Вот так и лежит…

— Очень интересно!.. — раздалось бормотание сзади.

Оказывается, пока Бука докладывал мне о случившемся, вокруг нас столпились не только десятники и бойцы. На крики подошли и проснувшиеся Ксарг с Соксоном. Последняя фраза принадлежала Ксаргу, который внимательно оглядывался. Я взял Шустрого за руку и попытался подлечить — однако, как оказалось, он был совершенно здоров. В физическом плане у него не было ни одной раны, о чём я окружающим и сообщил.

— Весьма вероятно, что ему как-то воздействовали на разум… — заметил Ксарг, присаживаясь рядом. — Посмотри вокруг иначе. В этом месте мудрость ведёт себя отлично от всего остального помещения.

Так оно и было. Мудрость закручивалась в тугие спирали вокруг места, где мы нашли бойца.

— Шустрого на лечение! — приказал я. — Бука, ты видел что-нибудь необычное во время держурства?

— Нет, у меня всё тихо было, — ответил боец.

— Я это, — неожиданно проговорил Дурь, — видел что-то!.. Или кого-то…

— Позовите Гвоздя! — приказал я и повернулся к Дури. — Что ты видел?

— Да я не знаю, Шрам… Ну чушь какую-то… — признался Дурь. — Как будто фигура призрачная… Посылаешь искорку в проход, а там буквально на секунду — фигура странная…

— В каком смысле странная? — уточнил Ксарг.

— Мастер, ну… Я не знаю даже… Странная просто!.. — Дурь замялся.

— Просто она не человеческая, — сонно проговорил подошедший Гвоздь. — Вроде всё на месте — руки, ноги, а….

— Что? — уточнил я, когда он замолчал. Гвоздь яростно потёр уши, пытаясь со сна привести мысли в порядок.

— Знаешь… Как будто руки слишком короткие… И, наверно, ноги слишком длинные, — признался он. — И голова меньше, чем надо… Но я не могу ни за что ручаться. Я видел эту фигуру всего один раз. Она как блик, когда на солнце смотришь. Мигнула — и нет её! Я и подумал, что блик.

Я перевёл взгляд на Ксарга и Соксона, но мудрецы выглядели не менее растерянными, чем мои бойцы. Что видели Гвоздь с Дурью и что напало на Шустрого — оставалось непонятным.

— Шрам! Быстрее! Шустрый что-то шепчет! — крикнула выскочившая из-за палаток Пятнашка.

Я бросился к нашему лазарету. Там сейчас было три человека. Двое пострадавших от дерева и Шустрый. Он лежал на расстеленной на полу кровати, дёргаясь в руках Ножа и Кирри — и водя по сторонам пустым взглядом широко открытых глаз.

— Салепта… Салепта… Анхорги са ис варана… Салепта… Салепта…

— Что это за язык, мастер? — спросил я у подошедшего ближе Ксарга. Однако тот только головой покачал.

«Жизнь!» — скользнул на грани сознания знакомый шёпот.

— Салепта…

«Мы дарим жизнь!».

— Салепта анхорги са ис варана…

Я почувствовал, как у меня на голове зашевелились волосы от ужаса. По всему телу будто прокатилась холодная волна.

— Салепта…

«Жизнь!».

— Салепта куато фари сорро …..

«Всё подчинено жизни!».

Шёпот затих, отдаляясь всё больше и больше, а вместе с его уходом успокоился и Шустрый.

— Следите за ним! — кивнул я. — С этого момента все дежурства проводим в парах.