Правители тьмы

"О". Под его смуглой кожей, под темными бакенбардами, которые у него было мало шансов соскрести, Рекаред выглядел слегка позеленевшим. "На что... это было похоже?"

"Сильный. Веселый", - ответил Леудаст. Еще одна пауза. "Намного лучше, чем ничего".

"Ах. Да". Рекаред мудро кивнул. "Ты думаешь, мы будем...?"

"Только не эти звери", - сказал Леудаст. "Нет, если только ты не захочешь остановиться и разделать мясо прямо сейчас. Если мы продолжим идти, то будем за много миль отсюда, прежде чем остановимся на ночлег".

"Это правда". Лейтенант Рекаред поразмыслил. Задумчивым тоном он заметил: "Полевые кухни были не такими, какими могли бы быть, не так ли?" Леудаст начал возмущаться, услышав это, затем заметил легкую улыбку на лице Рекареда. Король Свеммель ожидал, что его солдаты будут питаться сами, когда смогут. Полевые кухни были почти такой же редкостью, как горные обезьяны дальнего запада, бродящие по этим равнинам.

Полк ел бегемота той ночью и в течение нескольких последующих дней. Это было так же отвратительно, как вспоминал Леудаст. Однако это было намного лучше, чем то ужасное пойло, которое альгарвейцы вливали себе в глотки в последние дни в Зулингене. И, как он сказал, это было намного лучше, чем ничего.

Пару ночей спустя на севере прогремел гром, когда ункерлантские солдаты разбивали лагерь. Но это не мог быть гром; небо, на этот раз, было ясным, с роями звезд, мерцающих на угольно-черном фоне. Когда погода была очень холодной, они, казалось, мерцали сильнее, чем в мягкую летнюю ночь. Леудаст отметил это лишь мимоходом. Он слишком хорошо знал, что означает этот отдаленный грохот, который продолжался и продолжался. Нахмурившись, он сказал: "Мы достаточно близки к веселью, чтобы снова услышать, как лопаются яйца. Я не скучал по ним, когда мы не могли, поверь мне, я не скучал".

"Весело?" Вербель недолго был в компании, но даже он знал, что это не так. "Больше шансов быть убитым, вот что это такое".

"Это то, за что они нам платят", - ответил Леудаст. "Я имею в виду, когда они утруждают себя тем, чтобы платить нам". Он потерял счет тому, насколько велика задолженность по его собственному жалованью. Месяцы - в этом он был уверен. И ему должны были выплатить жалованье лейтенанта или капитана, а не сержанта, учитывая работу, которую он выполнял больше года. Конечно, Рекареду тоже должны были платить как полковнику.

Вербель прислушался к звону яиц вдалеке. Со вздохом он сказал: "Интересно, догонят ли их до окончания войны".

Смех Леудаста был громким, хриплым и горьким. "Силы небесные, что заставляет вас думать, что это когда-нибудь закончится?"

***

Сидрок был рад, что у жителей Фортвежии был обычай носить окладистые бороды. Во-первых, густые черные волосы на его подбородке, щеках и верхней губе немного согревали их в жестоком холоде южного Ункерланта. Выезжая из Громхеорта на солнечный север, он никогда не представлял себе такой погоды. Если бы кто-нибудь сказал ему хотя бы четверть правды об этом до того, как он узнал это сам, он бы назвал этого парня лжецом в лицо. Не более того.

Во-вторых, бороды, которые носили бойцы бригады Плегмунда - фортвежцы, сражающиеся на службе у своих альгарвейских оккупантов, - помогали отличать их от своих ункерлантских собратьев. Ункерлантцы и фортвежцы были коренастыми, с оливковой кожей, крючковатыми носами, оба предпочитали носить длинные туники, а не килты или брюки. Но если Сидрок видел чисто выбритое лицо, он стрелял в него без колебаний.

В тот момент он видел очень мало. Его полк - численностью примерно в роту человек, после всех тяжелых боев, через которые они прошли, - пытался выбить ункерлантцев из деревни под названием Хоэнрода. Он находился где-то недалеко от важного города Дуррванген, но на севере, юге, востоке или западе, Сидрок не мог бы сказать, чтобы спасти свою жизнь. Он совершил слишком много маршей и контрмаршей, чтобы иметь какое-либо точное представление о том, где он находится.

Яйца обрушились на деревню и перед ней. Бревенчатые стены хижины, в которой он укрывался, затряслись. Он повернулся к сержанту Верферту. "Похоже, что эти жукеры из Ункерлантера собрали всех яйцеголовых в мире к югу отсюда".

"Меня бы это не удивило", - ответил Верферт. Если его что-то и беспокоило, он не подал виду. Он служил в фортвежской армии, пока альгарвейцы ее не уничтожили. Сидроку было всего пятнадцать, когда три с половиной года назад началась Дерлавейская война. Верферт сплюнул на утрамбованный земляной пол. "Ну и что?"

Для Сидрока это было слишком спокойно, чтобы выдержать. "Они могут убить нас, вот что!" - взорвался он. Время от времени его голос все еще срывался, как у мальчика. Он ненавидел это, но ничего не мог с этим поделать.