Праздник Дрейка

– Поэтому и подарю. Чтобы он видел, каким красивым создал этот мир. Знаешь, я тут подумала, ведь он может этого не знать.

– Он же Творец. Как он может этого не знать?

– Может. – У Тами на все имелось свое мнение. – Знаешь, математики задают формулу, и дальше фрактал вырисовывается по ней. Конечная фигура может формироваться долго и постоянно менять очертания. Так вот, если Дрейк создавал этот мир формулами, а именно так мне иногда кажется, он попросту не может знать, во что именно каждая из них в итоге превращается. Вероятно, он задает начальные и контрольные точки. Но он не следит за каждым конечным результатом, улавливаешь мысль?

Хантер мысль улавливал. Просто ему нравилось смотреть на обнаженное загорелое плечо в этой майке на узких лямках.

– Понимаешь, – продолжала Тами, не замечая, как по ее затылку, спине и очертанию плеч скользит любящий взгляд, – он может просто пожелать «остров». Или остров с непроходимым лесом, дебрями и сокровищами в пещерах. Но он же не будет самолично отыскивать каждое, чтобы узнать, во что превратилась его мысль? Ведь так?

– Вероятно…

– А я хочу показать ему эту красоту. Чтобы он увидел. – «Чтобы восхитился так же, как и я». – Такое нельзя не оценить.

Рэй к этому мнению держал нейтральную позицию. Которая, наверное, склонялась больше к согласию, чем к несогласию.

– Не жаль будет?

– Мы ведь найдем еще.

Не успел он коснуться губами шелковистой кожи, как Тами озадачила вопросом:

– А что подаришь ему ты?

– Я просто примажусь к твоему подарку, – шепнул Рэй со смешком.

«Так нечестно! – ожидал он услышать в ответ, но Тами лишь улыбнулась. – Пусть шкатулка будет от нас». Нет, он, конечно, подумает о своем подарке отдельно.

– А еще я попрошу у него новую карту, – бесцеремонно добавила та, чьего плеча он все-таки коснулся губами ласково, почти невесомо.

И Хантер завис. Нет, он давно излечился от перманентных «зависаний», одолженных ему некогда антиматерией, но завис, потому что никак не мог понять – ему изумляться или смеяться?

– Но это же его день рождения, не твой?

У его девчонки были шоколадные глаза. Удивительно красивые и озорные. И ресницами она умела хлопать так, что он всегда сдавался.

Обернувшись, Тами обняла Хантера за шею, улыбнулась.

И выдала простой и закономерный вопрос, не требующий ответа:

– Ну, ему же не сложно?

* * *

Наверное, мы ожидали увидеть кого-то похожего на Кайда – человека, реструктурирующего вокруг себя пространство. Кого-то накачанного, как все отрядные, может, чуть загадочного, с мистическим взглядом. Возможно, раскосого. Говорят, раскосые люди «смотрят в разные миры» – я бы этому утверждению поверила. Ладно, подошел бы и просто невзрачный человек с пронзительным взглядом или, на худой конец, шаман. Даже фрик смотрелся бы лучше…

Но Лолли – тот самый Лолли, встречи с которым мы так долго ждали, – оказался приземленным ботаном. Круглоголовым и тонкошеим, действительно походящим на леденец. Он был с меня ростом, узкоплечим. Сидел в свитере бордового цвета, сложив руки на столе так чинно, будто готовился к поступлению в гимназию «благородных юнцов». Толстые очки с линзами на минус, и кажется, его глаза – под стеклами перевернутого микроскопа, – невзрачное, в общем зрелище.

Эльконто, судя по вытянувшемуся лицу, думал так же.

Но руку для знакомства протянул. Похожую на лопату на фоне тонких пальцев незнакомца.

– Дэйн.

Ботан даже не попытался подняться.

– Лолли, – кивнул вежливо и сухо.

– Дина, – представилась я, не ожидая никаких протянутых рук. Просто уселась на свободный стул, и «мастер по снам» какое-то время смотрел на кольцо на моем пальце. На знак бесконечности. Но, кажется, даже не сообразил, чьему оно может быть парным. Лишь еще раз представился:

– Лолли.

Да, Беннет, я помню.

Эльконто заказал шипучку со льдом. Я отрицательно кивнула официанту на предложение чая; перед Беннетом лежала тетрадка и ручка. Как на уроке алгебры, честное слово.

– Мне дали понять, что я могу быть вам полезен, – начал сухо, как юрист, Лолли. Его подбородок узкий, рот похож на мышиный. Даже возраст сразу не определить. В моем мире ему бы дали от двадцати до двадцати шести, потому как «маленькая собачка до старости щенок». А ведь Беннету в теории могло быть и чуть за тридцать.

А еще он был противен. И мы оба с Дэйном не могли определить, чем именно – подходом, аурой, сдержанным и чуть высокомерным отношением? Взгляд Эльконто буравил меня и вещал без слов: «Только не говори мне, что это чмо, если оно пройдет тест с моими снами, будет работать в нашем отряде. Сделай что-нибудь…»

Стыдно, но мне и самой не хотелось видеть Лолли в отряде. Вспомнился последний урок Дрейка, на котором тот говорил: «Если не можешь выпрыгнуть из ситуации, начинай перекручивать ситуацию…» – и я всеми фибрами души пожелала, чтобы Лолли – дай-бог-ему-здоровья-если-он-хороший-специалист – в случае удачного завершения этого дела, уехал работать куда-нибудь на дальние уровни. В общем, подальше от наших глаз. Сложно объяснить, но он был другим, чужим, он мыслил другими материями. И почему-то отталкивал.