Предвестники Мельтиара

– Только они? – спросила Аник. – Ради них погибла половина отряда?

Я не мог понять, она изменилась, или воспоминания обманывали меня. Черные косы, резкие жесты, решительный взгляд, но голос звучал словно издалека и был темным, как пасмурная ночь. На лице свежий шрам, повязка на руке, пропыленная и порванная одежда… Словно не десять дней прошло, а несколько лет.

– Мы больше никого не нашли, – возразил Тин.

Он не изменился.

Я все еще не мог поверить, что они пришли в Атанг за мной.

Ночь приближалась, подступала со всех сторон. Она скрыла столицу, скрыла дорогу, следы копыт. Мы растворились, превратились в тени, прошли незамеченными мимо врагов, но нас могут догнать, найти, без труда.

Там, в Атанге, на площади, Тин окликнул меня. Выстрелы и крики не заглушили его мысль – она прострелила мою душу, наполнила легкие болью и дымом. Я не мог тогда откликнуться – я уже пел.

Я пел и сейчас. Песня теней текла еле слышно, мой голос сплетался с голосом Нимы, незримый покров обволакивал наш отряд. Мы прятались в стороне от дороги, у подножия холма: я, Нима, Лаэнар, Тин, Аник и четверо ее ополченцев.

Песня слабела, но я все еще пел, чужие голоса долетали до меня сквозь сплетение теней.

– Потерять десятерых, чтобы спасти троих? – Голос Аник становился все темнее, все жестче. – И двое из них волшебники, а один вообще… Ради этого мы приехали сюда?

– Он спас мне жизнь! – сказал Тин. – Я должен был!

Сеть теней ускользнула от Нимы, рассыпалась, рябью прошла по земле и открыла нас. Я слышал свой голос – тихий, как дальний шепот волн, он качал на себе песню. Тени струились вокруг меня: я остался невидимым, единственный из всех.

Я не хотел этого – и оборвал песню.

Тин обернулся ко мне.

Он был почти неотличим от ополченцев – без крыльев, в простой одежде, измученный долгой дорогой. Но за спиной у него висело ружье, полное горького шепчущего дыма, и такой же звук, ускользающий и жгучий, растекался по земле вокруг нас. Теперь, когда песня стихла, шелест словно пробрался внутрь меня, мешал дышать и думать.

– Нас не увидят, – сказал мне Тин. – Пока мы все рядом, на одном месте, враги нас не заметят.

Я кивнул.

Силы всадников как темная вода, о них ничего не известно. «Это не волшебство, – говорил мне Зертилен. – Не называй это волшебством».

Ведь наше волшебство такое же, как у врагов.

Нима плакала. Беззвучно – плечи вздрагивали, слезы текли по ладоням. Я опустился на землю рядом, тронул ее за локоть.

– Почему? – всхлипнула Нима. – Он простился с нами, он знал, что умрет. Почему?

Я хотел сказать ей: «Он ушел по песне». По последнему напеву, сияющему, как ручей, как утренний свет. Не было ни боли, ни сожалений, только путь, только песня – так он ушел. Он учил меня этому, и Ора говорила об этом.

Но Ора – враг, Роща была обманом, наш дом уничтожен, наш учитель мертв. Я хотел сказать хоть что-нибудь, хотя бы слово утешения, – но не мог заговорить.

Лаэнар обнял Ниму и сказал:

– Они умрут. Мы убьем их, мы отомстим.

– Я не хочу. – Голос Нимы терялся в слезах. – Я не хочу, чтобы они умерли. Я хочу, чтобы учитель был жив.

Я закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать. Мысли теснились, тысячи мыслей, и каждая ранила, едва возникнув, а воздух был полон силой Тина, удушающей и раскаленной. Но моя песня звенела в сердце, разворачивалась, стремилась ввысь, и я поднял голову, взглянул на небо.

Земля и ветер говорили, что уже наступила осень, но в вышине еще сияли три летние звезды. Млечный Путь струился, созвездия мерцали вокруг. Я нашел серп, вторую звезду в его рукояти.

Арца.

Была ли она в Атанге, сражалась ли в небе над дворцом?

Тысячи звезд летнего неба, и скольких из них я знал всю свою жизнь, скольких встречал в гвардии, во дворце, на улицах?

Я глубоко вздохнул, поперхнулся невидимым дымом и взглянул на Тина.

– Я был без сознания два дня, – сказал я ему. – Ты знаешь что-нибудь? Как идет война?

– Армия разбита, – ответил он.

Сказал это так просто – но как может быть армия разбита за два дня?

– Кирд, Эджаль, Ороз, Нараг, – перечислял Тин, – и все восточные города захвачены. Мы надеялись, что Атанг еще держится. Пока выстояли только крепости всадников. Все, кто может, бегут на побережье, плывут на Королевский остров. Думаю, нам стоит добраться до старого порта.

– Это единственный выход, – сказала Аник и взглянула на Лаэнара. Тот обнимал Ниму, шептал ей что-то. – Ведь враги не могут переплыть море.

Старый порт. Огромные верфи, где волны бьются о пристань, а соленый ветер никогда не стихает… Может быть, море даст мне силы, я пойму, что делать. Может быть, там я смогу хотя бы на краткий срок не думать про Рощу. Может быть, Ниме станет там лучше.

– Хорошо, – сказал я.

36

Я знала, что нужно идти спать.

Для ночлега выбрали старый дом – двухэтажный, огромный, несколько отрядов без труда разместились в нем. В комнатах остались вещи врагов: ковры, картины, пыльные книги на длинных полках. Война не опалила это жилище, не тронула цветные узоры на каменной ограде и стенах, не оборвала вьюнки, оплетавшие колонны крыльца. Казалось, вот-вот вернутся хозяева дома и их слуги.

Но они не вернутся никогда.