Проклятая амфора

Но как? Никто не пригласит постороннего в рабочий цех и не станет выкладывать секреты производства. Никандр добился такого визита со скандалом. Глафира попыталась представить себе различные ситуации, оправдывающие ослабление бдительности красильщиков. Она вскочила на ноги, лениво вытянула руку вперед, подражая бабушке, и заговорила властным, категоричным тоном:

– Любезный как-тебя-там, я не уверена, что ты сможешь изготовить столько красок, сколько мне нужно. К тому же, у такого-то цены гораздо ниже.

Тут она приняла подобострастную позу, слегка сгорбилась и сложила руки домиком:

– О, госпожа, позволь тебя разубедить. Взгляни только на это помещение, здесь по двенадцать часов трудится почти сотня рабов. И у меня, в отличие от такого-то, есть совершенно уникальные оттенки. Обрати внимание на лазурный – в Аполлонополе никто не умеет делать такую краску, за ней нужно ехать в Арсиною. О, нет! Осторожнее, не бери склянку в руки – эта жидкость ядовита. Мы выливаем ее, оставляя только твердый осадок.

Да, вполне правдоподобно. Итак, убийцей может быть потенциальный покупатель красок, причем, он заказывает большие партии, и перед ним расшаркиваются.

– Но если он такой богатый и имеет собственное дело, то зачем ему рисковать и затевать авантюру с амфорой и массовыми смертями? – возразила Глафира. – Только ради денег. Значит, он на грани разорения или о его дополнительных тратах не должны узнать родные. Или я несу невесть что, потому что болтаю сама с собой.

В поисках благодарного собеседника девушка зашла на конюшню и обнаружила Аристофана неторопливо выдергивающим пучки свежей травы из кормушки.

– Милый, мне нужно кое-что обсудить. Я тут размышляла, кто и как смог бы достать яд. В моем списке красильщики, производители тканей, гончарных изделий и вообще всего, что можно покрасить.

Ослик фыркнул.

– Да, это многовато, – признала Глафира. – И очень неопределенно. Как ты думаешь, кого впустили бы в мастерские, кроме важных покупателей, рабов, подмастерьев и самого хозяина? Наверное, полицию или чиновников?

Ученица лекаря вздохнула и обняла Аристофана. Он потерся мордочкой о ее щеку, не переставая жевать.

– Погоди-ка! – воскликнула Глафира. – Почему я зациклилась на получении яда? Не проще ли разобраться, куда его поместили, чтобы отравить торговца лесом? Мне надо только догадаться, что он делал в последние минуты жизни!

Ослик одобрительно всхрапнул и топнул правым копытцем.

– Да! – кивнула девушка. – Мы пойдем по стопам Архимеда⁵⁵: он доказал, что корона царя Гиерона⁵⁶ содержит примеси серебра к золоту, разоблачил мошенничество, просто поразмыслив как следует. Представим, что я покойный отец Главка.

Глафира встала, встряхнула кистями рук и помотала головой, словно разминалась перед состязанием в беге. Затем она распрямилась, вздернула подбородок и вальяжно опустилась на старую деревянную лавку, а небольшая охапка соломы сыграла роль стола. Девушка окинула воображаемых домочадцев чуть презрительным взглядом хозяина дома и подмигнула кому-то.

Аристофана такое преображение испугало, и он истошно заорал, как умеют только ослы.

– Ну, милый, успокойся! Я тебе все объясню. Смотри, я обедаю в кругу семьи, замечаю служанку, которая мне нравится, и подмигиваю ей. Потом ловлю за руку и нашептываю, чтоб она явилась ко мне в спальню. Теперь я иду купаться, неспешно принимаю ванну… Хм… в тот момент со мной были рабы, и я не ел. Ладно. Я вхожу в комнату, жду Шану, заглядывает Главк, забирает книгу, уходит. Почти тотчас приходит девушка… Нет, это полная ерунда! Нужно представить все еще подробнее!

Беда в том, что Глафира понятия не имела, как ведут себя пожилые мужчины перед свиданием. До появления Главка его отец на несколько секунд остался в одиночестве. Что, во имя всех богов, он делал? Ходил из угла в угол? Напевал? Грыз ногти?

– Грыз ногти… – повторила она мысль вслух. – Звучит, как полный бред, но почему-то меня зацепило. Ногти, ногти, ногти…

Девушка продолжала бормотать, и ослик попятился от нее, как от безумной. Нет, ему никогда не удастся понять людей и их глупые выходки. Не все ли равно, кто прикончил старика? Его в любом случае уже не вернуть, так стоит ли доводить себя до сумасшествия? Аристофан поднял зубами половинку абрикоса и протянул хозяйке, чтоб как-то ее успокоить.

– Спасибо, милый, – она машинально взяла подношение, но есть не стала. Зато уставилась на фрукт, словно в нем заключалась тайна мироздания. Ее голубые глаза следили за капельками сока, стекающими между пальцев.

– Ты гений! Ты гений! – заорала Глафира внезапно, расцеловала ослика и пулей вылетела из конюшни.

«И они еще считаются самыми разумными существами, – подумал Аристофан и покачал головой. – Ха, как бы не так».

Глава 28. Глухой певец

Идоменей сидел в тени одинокой пальмы, в Уголке дураков, поджидая публику. Обычно слушатели собирались ближе к полудню, покончив со срочными делами, посетив рынок и конторы. Сейчас он лениво перебирал струны лиры и с усмешкой смотрел на здание канцелярии, в которой еще недавно был самой важной персоной.