Проклятие Дома Ланарков

По всей видимости, то, что человека его скромного положения допускали за хозяйский стол, объяснялось прихотью хозяина дома, которому из каких-то своих соображений пришла в голову блажь приподнять смышлёного помощника над остальными слугами. Возможно, графу было забавно играть с честолюбивым помощником, как в живую игрушку.

Глава 11

Обед уже подходил к концу, когда дверь резко распахнулась и в столовую вошёл господин зрелого возраста и крепкого телосложения. Настоящий человек-лев! С огненно-рыжей гривой непокорных волос (складывалось впечатление, что он обходился без услуг камердинера) и лохмами бакенбардов на щеках, которые срастались у него под подбородком, и вместе с пышными усищами образовывали причудливое ожерелье. Мужчина был могуч в плечах и широк в корпусе, но не толст. Правда в рыжих волосах его пробивалась седина, и всё же складывалось впечатление, что возраст не властен над ним.

Гордая и прямая осанка с первых секунд выдавала хозяина. Да, это был хозяин дома, десятый граф и виконт Уильям Ланарк собственной персоной. Всё утро он мотался на бричке по своим владениям, сам правя лошадьми: руководил возведением новой ограды, ругался с арендаторами и выяснял отношения в местном муниципалитете из-за старого спора о предполагаемом строительстве по соседству с его землёй новой фарфоровой фабрики. После всех этих забот и трудов лицо хозяина поместья сохраняло не самое приятное выражение, отчего при его появлении все замолчали. Даже избалованная Флора, не говоря уж о её робкой сестре и вышколенной прислуге, притихла при виде хмурого отца.

Граф ограничился лишь кратким приветствием гостям и принялся за суп, сосредоточенно глядя в тарелку. Скалли принесла ему от себя и от своего мужа соболезнования по поводу кончины старшей дочери. Хозяин лишь кивнул. Казалось, все его мысли в данный момент поглощены процессом пережёвывания и глотания пищи. У него было красное обветренное лицо с крупным римским носом и мощным раздвоенным подбородком. На лбу имелась странная вмятина круглой формы, словно оставленная отрекошетевшей пулей. Пахло от него хорошим табаком, одеколоном и конской упряжью.

Лишь утолив голод, граф будто вспомнил, что не один за столом:

– Кажется, я нарушил своим вторжением ваш разговор? – произнёс он, впрочем, кажется, без особого чувства вины. – Прошу меня извинить.

Разговор коснулся болезни его жены. Отвечая на вежливые расспросы о здоровье больной, сэр Ланарк оставался на удивление спокоен:

– К сожалению, ничего утешительного доктора сообщить не могут – рассуждал он, словно речь шла о видах на будущий урожай. – Состояние моей супруги резко ухудшилось на почве тяжелейшего нервного расстройства, но я с дочерьми не теряю надежды, что всё как-нибудь обойдётся и Элизабет станет лучше.

Услышав это, Флора и Клэр закивали с печальными лицами. Немного помолчав, их отец сменил тему:

– Но жизнь продолжается! Моя супруга и дочери любят ваши книги, мистер Флетчер.

Затем хозяин дома внимательно взглянул на Вэй своими выцветшими бледно-голубыми глазами из-под густых нависших бровей, и осведомился:

– Вы ведь не англичанка? – при этом его иронический взгляд задержался на её короткой стрижке необычного для здешних мест фасона.

– Я американка, из Алабамы.

Граф хмыкнул:

– Я так и думал. Мне приходилось бывать в вашей стране, путешествовать по многим штатам, и я вынес массу замечательных впечатлений. Хотя чего греха таить, над американцами с их непосредственностью у нас не потешается разве что абсолютный сухарь. Но надеюсь, вас это не коснулось, миссис Вэй. И у вас не сложилось превратное мнение об англичанах.

Скалли ответила ему со спокойным доброжелательством:

– Меня трудно вывести из себя, мистер Ланарк. Я выросла в пансионе. Некоторое время после смерти родителей жила в приёмной многодетной семье не самого большого достатка. Все эти перипетии моей судьбы только закалили мой характер. А, кроме того, во мне не так уж часто распознают иностранку. И вообще, Англия мне нравится.

– Что ж, отрадно слышать – кивнул граф. – А вообще-то я уважаю вашу страну. Вы американцы поднимите флаг англосаксонского владычества, который вот-вот выронит дряхлеющий британский лев! Доллар будет править миром, минувшая война показала это со всей наглядностью.

Комплимент графа прозвучал фальшиво с явными нотками презрения к заокеанским нуворишам. Но так как показать своё раздражение гостям было бы невежливо, графу потребовалась подходящая мишень, чтобы «сбросить пар». И он её нашёл в лице своего помощника – с его поэтическими локонами и печальным взглядом:

– Мой секретарь в последнее время часто впадает в меланхолию, – сэр Уильям ехидно кивнул на Пэрси. – И я его понимаю. Похоже, он напрасно протирает тут штаны.

При этих словах один из слуг – совсем ещё молоденький паренёк – прыснул со смеху, а бедный объект графской забавы лишь стиснул зубы. Впрочем, под тяжёлым взглядом хозяина чрезмерно смешливый лакей тут же втянул голову в плечи и виновато опустил глаза.