Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

В директиве приводились и конкретные примеры «политической близорукости». Так, прокурор Кандалакшского района Карельской АССР Рендель отказывал в аресте лиц, «одобрявших террористические акты». Прокурор Кинешемского района Еремин предложил органам госбезопасности, арестовавших некоего Сотинского за контрреволюционную агитацию, прекратить уголовное дело, а обвиняемого из-под стражи освободить. Прокурор Усманского оперсектора Воронежской области Дергачев освободил из-под стражи двух арестованных, которые где-то сказали, что «надо убить весь ЦК ВКП(б)».

Прокурор РСФСР Антонов-Овсеенко снял с работы прокурора района Ренделя, сам Акулов освободил от должности прокурора Еремина, а по Воронежской области вообще поручил провести расследование.

В своей директиве Акулов разъяснил, что контрреволюционные выступления, одобряющие террористические акты в отношении руководителей партии и Советского правительства, следует квалифицировать по статьям 58-10 УК РСФСР и соответствующим статьям УК союзных республик. В тех же случаях, когда такие выступления носят организованный характер (наличие группы, обсуждение необходимости совершения террористических актов над вождями партии и правительства, обработка людей или участников группы в направлении террористического акта), даже при отсутствии элементов прямой подготовки террористических актов (подыскание средств, способов, выяснение возможностей и т. п.) действия следует квалифицировать по статьям 58-11, 17, 58-8 УК РСФСР (делалась лишь оговорка, что на такие дела не распространяется закон от 1 декабря 1934 года в отношении порядка их рассмотрения).

Директива устанавливала и подсудность таких дел. Групповые дела по статье 58-11 УК РСФСР, при наличии достаточных оснований для рассмотрения в суде, направлялись в спецколлегии, а дела одиночек, обвиняемых в террористических пропаганде и высказываниях, а также групповые, по которым не было достаточных документальных данных для рассмотрения в судах, предлагалось, как правило, направлять для рассмотрения особым совещаниям при НКВД (здесь Акулов оговорил, что не исключается передача этих дел для рассмотрения спецколлегиями, если это вызвано местными условиями).

Став прокурором СССР, А. Я. Вышинский еще более ужесточил эту директиву, предложив прокурорам квалифицировать как террористический акт не только «контрреволюционные выступления, содержащие одобрение террористических актов», но и «обычные высказывания террористических намерений».

Глава третья Сталинский прокурор

Иван Алексеевич Акулов занимал пост прокурора Союза ССР до марта 1935 года. Он пользовался у своих подчиненных неизменной симпатией. Вот что писал о нем бывший сотрудник Прокуратуры Союза Н. А. Орлов: «Акулов был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком широкой русской души. Любил жизнь, природу. Уезжая в отпуск, любил путешествовать, узнавать и показывать другим новые, красивые места, был тонким ценителем искусства, любил и понимал музыку. Дома это был идеал семьянина, необыкновенно любящий отец. Он высоко ценил дружбу, умел дружить и был верным надежным другом».

Видимо, эти его качества и не понравились Сталину. И хотя Акулов, как и другие лица, стоявшие на вершине власти, слепо выполнял все требования вождя (даже противоречащие закону), тот понимал, что на посту прокурора Союза ССР нужен не такой человек. Интеллигентный и мягкий Акулов явно не подходил для роли организатора массовых репрессий.

Постановлением ЦИК СССР от 3 марта 1935 года (подписано М. Калининым и И. Уншлихтом) И. А. Акулов был утвержден секретарем ЦИК с освобождением от прежних обязанностей.

Новым прокурором Союза был назначен А. Я. Вышинский, сумевший услужливо и безропотно выполнить роль «главного инквизитора» вождя. Его меньшевистское прошлое было предано забвению. За те четыре года, что Вышинский пробыл в должности Прокурора Союза ССР, он сумел полностью завладеть всеми ключевыми позициями юридической науки и практики. Бывший Прокурор РСФСР А. А. Волин в беседе с авторами говорил, что в то время «всюду был слышен голос только одного человека — Вышинского».