Пропащий

«Продолжались разговоры об образовании. Этот предмет меня нисколько не интересовал. Когда я вошел под навес, возникло осознание навеса. Я оказался в особенном состоянии осознавания. Было тихо. Я знал, что это ум… Он (Джидду Кришнамурти) сказал: «Любой, кто отправился со мной в это путешествие, окажется в состоянии великой тишины». Затем он остановился и сказал: «Я получил это. Кто-нибудь еще получил?» Он обвел присутствующих взглядом и добавил: «То, что есть, это сравнивающий ум». Меня просто прострелило! Так, значит, это было мое состояние ума, состояние сравнивающего ума! Что ты наделал? Этот парень отбросил меня на четырнадцать лет назад! Все это время ты сам себя обманывал! Иначе ты бы этого не знал.

На следующий день он начал:

– Существует эта энергия.

Мое тело начало вибрировать…

– Существует энергия в этой тишине…

Я начал осознавать, что внутри меня присутствует некое движение…

Затем он добавил:

– Есть некое движение…

Я обнаружил себя в особом состоянии, где само движение листочка было движением во мне. Это ум создавал состояние движения внутри. Я спросил себя: «Зачем я все это делаю?» Прежде чем он произносил какое-то слово, я уже обнаруживал себя в этом состоянии. Наконец в последний день он сказал:

– В этой тишине есть действие.

Когда он произнес слово «действие», я сидел в особенном состоянии самадхи. Не существовало ни наблюдателя, ни наблюдаемого. Глаза застыли в одном положении. Никаких движений никакого рода. Он закончил беседу и встал, и я поднялся и вышел из шатра. Через три дня начали случаться все эти вещи. То действие уничтожило ум. То действие происходит в области, не входящей в сферу осознавания. Все тело деревенеет. Вот эта жесткость тела – единственное, что вы осознаете, теряя сознание. И вот вы мертвы.

Я знал его в течение сорока лет. Зачем он швыряется в меня этими абстракциями? А зачем я слушаю? Я выбросил все, но заменил все им. Почему я его слушаю? Просто слушая, получить это невозможно. Это делало меня несчастным, поэтому я продолжал думать в терминах религиозного опыта. Я не мог представить блаженства без ума.

Однажды вкусив этого, вам больше не придется никого спрашивать. Чем бы он ни обладал, это было всего лишь идеей, так зачем я его слушаю? Только затем, что у меня есть представление о том, что у него есть. Я подходил к обрыву, смотрел в него, видел долину и хотел прыгнуть. Он меня туда приводил и говорил: «Мальчик, ты должен прыгнуть!» Он столько раз намекал, что там ничего нет. А я до сих пор представлял, что там есть некая вершина. Я думал, что совершил прыжок на эту вершину, а я никуда не прыгал! Вершина была только в моем воображении. Ничего нет…

О, мы разговариваем каждый день…»

Это было самое подробное описание его «большого взрыва», которое я когда-либо слышал. Я легко мог представить всю картину, поскольку тоже знал Джидду Кришнамурти. Юджи сказал, что случившееся с ним было совершенно не похоже на то, что случилось с Джидду Кришнамурти, и если такое случится с кем-либо еще, оно будет отличаться полностью. Жизнь – это несвязанные между собой события, проявляющиеся одно за одним различными способами. Жизнь – не из памяти. «Понимание – это не тот путь. Понимание – это ментальный процесс. Ментальные процессы основываются на памяти, поэтому понимание мертво».

И затем этот небрежный прекрасный комментарий в конце интервью… Он бесценен: «О, мы разговариваем каждый день…»

Позже Юджи настаивал на том, что слушать Джидду Кришнамурти было ошибкой. Вполне может быть, что когда все пошло своим ходом, для него это стало очевидно. У меня было совершенно отчетливое чувство, что он использовал Джидду Кришнамурти как клин, выбивший его из его собственной дилеммы. До этого момента он, как на костыли, опирался на созданный внутри себя образ человека. Я делал то же самое с его образом.

Я позвонил Йогине в Швейцарию и попросил поговорить с Юджи – хотелось как-то приободриться. Я в шутку попросил к телефону «мистера Кришнамурти», на что он ответил: «Он умер в 1986-м! Его здесь нет!»

В самых ранних записях видно, как он словно спотыкается о только что приобретенный опыт, пытаясь выяснить, что происходит с его телом, будто проваливаясь сквозь зеркало на другую сторону. Как-то один мужчина спросил его: «Юджи, вы можете поместить меня в это состояние?» Юджи ответил тихо, почти неслышно: «Послушайте, сэр, я работал над этим двадцать лет».

Мысль о том, что он, по крайней мере, проходил через борьбу, помогала. Позже он откажется, скажет, что никакой борьбы никогда не было. По мнению Гухи, он страдал гораздо больше, чем показывал. Оставить молодую семью было делом нешуточным. Его жена умерла в одиночестве, сойдя с ума после того, как он ее бросил. Высокая цена, которую он заплатил, должно быть, сильно повлияла на него. Он бродил один, без гроша в кармане, оплакивая свою судьбу и удивляясь тому, как все закончилось. Именно об этом периоде он вспомнил, когда Гуха спросил его, действительно ли он не плакал никогда в жизни.