Пруденс

Была уже середина дня. Береника всех выгнала из кухни: теперь она собиралась готовить свой знаменитый морковный пирог. Даже Туза выкинула вон. Он отказался попробовать одно из ее соевых канапе, и Береника пребывала в мрачном настроении. Собаки вели себя ужасно, они всячески пытались нам напомнить, что пора пойти с ними погулять, но ни у кого не было времени. Миссис Брэддок вымыла в холле пол и пыталась просушить его газетами. Рядом с ней, воинственно завывая, сидел Уордсворт. Колридж съел целую тарелку сосисок и быстро убежал куда-то наверх. Я пошла за ним и обнаружила его в спальне Туза и Береники. Он радостно катался по кровати и вытирал морду о стеганое покрывало. Я заметила, что фотография Элизабет была убрана с туалетного столика. Да, сейчас было время любви с Береникой.

Спустившись вниз, я начала собирать воздушные шарики, валявшиеся на полу, и скреплять их в огромный букет. Потом влезла на стол, чтобы подвесить их к люстре. Задрав голову вверх, я внезапно почувствовала головокружение и покачнулась.

В ту же секунду две сильные руки крепко обняли меня за бедра и помогли удержаться в вертикальном положении.

Я посмотрела вниз и тут же густо покраснела. Это был Туз. Он переоделся в синюю флотскую куртку. Очевидно, собирался куда-то идти. Внезапно мои пальцы перестали меня слушаться, и я целую вечность привязывала веревку с шариками к люстре. Когда я, наконец, закончила, Туз снял меня со стола и еще целую секунду не отпускал меня из своих объятий, хмуро глядя мне в глаза.

— Отпусти меня, — пробормотала я, опасаясь, что сейчас расплачусь.

— Перестань сопротивляться, — мягко сказал Туз. — Сегодня уже достаточно много народа портило мне настроение, не хватало еще, чтобы и ты к ним присоединилась.

— Прошу прощения, — я попыталась улыбнуться.

Он наконец отпустил меня.

— А теперь пожалуйста вспомни, как тяжело ты была больна, и не перенапрягайся. Тебе нужно будет полежать пару часов после ланча. Кстати, в любую минуту могут приехать чинить отопление, но я поеду на всякий случай потороплю их.

Он направился к двери.

— Я уверена, твой приезд на них сильно повлияет, — запинаясь сказала я, пытаясь пошутить. — Надеюсь, им не будет очень больно. Ты ведь будешь вести себя осторожно и не перегнешь палку, правда?

— Постараюсь, — Туз открыл дверь, и в дом сразу ворвался морозный воздух.

— Между прочим, должен сказать тебе, что тебе идут гетры.

— Это хорошая поддержка для моих рейтуз, говоря словами Береники.

На лице Туза на секунду мелькнула улыбка, и дверь за ним закрылась.

Я вернулась на кухню. Береника толкла в ступке чечевицу, вкладывая в удары пестика явно излишнюю энергию. Ее губы были сжаты в твердую линию.

— В настоящий момент я пытаюсь поддерживать Айвена, но он такой невосприимчивый, — пожаловалась она через некоторое время. — Вместо того, чтобы попытаться настроиться на ту же волну, что и я, он просто безвольно плывет по течению. В Штатах он вел себя совсем по-другому. Конечно, это на него так плохо повлияла семья. Они все абсолютно безнадежны.

— Но он их обожает.

— Они утомляют его. И почему он так навязчиво держится за прошлое? Честное слово, это какая-то патология или лицемерие. Родители Элизабет должны осознать тот факт, что рано или поздно он свяжет себя супружескими узами с другой женщиной.

— Но они уже стары, — сказала я, скидывая на пол Антонию Фрейзер, которая с глубокомысленным видом слизывала с «невестиных булочек» паштет из крабов. — И они все любили Элизабет.

После моих слов на бедную чечевицу обрушились особенно яростные удары пестика.

— В любом случае это супружество уже тогда потеряло всякий смысл.

Эти слова вывели меня из себя.

— Вздор, — резко сказала я. — Он обожал ее. Все так говорят.

— Он никогда не смог бы достигнуть с ней всей полноты супружеских отношений. Ему было с ней скучно.

— Это потому, что у нее не было достаточно женской сути? — язвительно бросила я. — Полагаю, ты обязательно нашла бы ее немножко ordinaire.

Внезапно лицо Береники застыло. «Господь подаст тебе покой, веселый человек», — доносилось из радиоприемника.

Я выбежала из кухни, испытывая страстное желание сжать пальцы на ее нежном горле.

В холле меня встретила Люкаста.

— Очень плохие новости. Колриджа три раза стошнило на лестнице. И в рвоте кусочки кожи, — сообщила она.

— О, Боже!

При поверхностном изучении лестницы стало ясно, что бедный Колридж отгрыз и попытался переварить приличный кусок черного кожаного пояса Береники.

— Я пойду скажу Беренике? — радостно предложила Люкаста.

— Лучше не надо, — ответила я. — Неужели ты хочешь, чтобы Колридж отправился в дом для престарелых сеттеров?

— Не надо быть такой печальной, — сказала мне Люкаста, когда я с помощью половой тряпки и дезинфицирующего средства приводила в порядок лестницу. Она подошла ко мне и обняла за плечи.

— Ты, может быть, и не слишком умная, зато не боишься убирать блевотину, — добавила она.

В этот момент наверху показалась Роза. В руках она держала небольшой чемоданчик, и вид у нее был весьма удрученный.

— Мерзкая, мерзейшая погода, — сказала она.