ПСС. Том 69. Письма, 1896

¹ Михаил Максимович Максимов, крестьянин Калужской губ., осужденный окружным судом в Калуге 4 июля 1896 г. на четыре месяца тюрьмы за «хулу на церковь», находился в заключении в Калужской тюрьме. Из тюрьмы письмом от 8 июля просил Толстого похлопотать за него. На конверте этого письма Толстой отметил: «В Калужскую тюрьму послать 3 рубля через кого можно».

Толстой знал Максимова по письмам, которые Максимов писал с октября 1895 г. На всех пяти письмах Максимова — пометки Толстого: «Б[ез] о[твета]».

189. В. Г. Черткову от 2 декабря.

190. В. И. Икскуль фон Гильдебрандт.

1896 г. Декабря 4. Москва.

4 декабря.

Поздравляю вас с именинами.

Дорогая Варвара Ивановна,

Вчера я получил прилагаемое письмо¹ и, получив его, вспомнил о том, что вы, как мне помнится, родня с Горемыкиным министром, а если с министром, то с Сибирским,² и, главное, вспомнил про то, что добры не только ко мне, но и ко всем людям, и всегда готовы сделать доброе дело. Вот я и пишу вам, прося вас написать Горемыкину Сибирскому, чтобы он сделал что может, для облегчения судьбы этих удивительных, страдающих, но не могу сказать — несчастных молодых людей, п[отому] ч[то] не могу не завидовать им и не стыдиться тому, что я не на их месте. Пока же, и так как этого нет, не могу не стараться облегчить их испытание. Просить надо Горемыкина обо всем, чем больше, тем лучше, но об одном непременно просить, это о том, чтобы не искушать их — не требовать от них нарочно (как это делают) того, чего они по своей вере исполнить не могут, и накладывать на них новые и новые наказания — домучивая их до смерти. Мало того, что просить, простите мою смелость, я прошу вас просить — писать как можно скорее. Страшно думать, что может принести им каждый день. Один духобор уже замучен до смерти на Кавказе. Этих молодых людей я никогда не видал, и никто из наших близких никогда не видал, так что название, кот[орое] им дает Архангельский, совершенно произвольно и неправильно — мы с ними только ученики одного и того же учителя. Я знаю только некоторые письма Ольховика, кот[орые] посылаю вам.

Так вот, простите и помогите, дорогая Варвара Ивановна.

Ваш Лев Толстой.

Печатается по листам 147 и 148 копировальной книги.

Варвара Ивановна Икскуль фон Гильдебрандт (р. 1852), имевшая большие связи в петербургском чиновном мире, иногда оказывала значительные услуги литераторам, навлекшим на себя неудовольствие властей, и помогала хлопотами и материальными средствами заключенным и политическим ссыльным. С Толстым познакомилась в 1892 г. в Москве в Хамовниках; в июне 1895 г., проездом из Мценска, была в Ясной Поляне.

¹ От Александра Ивановича Архангельского. Письмо это осталось неизвестным.

² Александр Дмитриевич Горемыкин (1832—1904), генерал-от-инфантерии, член Государственного совета, в 1896 г. иркутский генерал-губернатор и командующий войсками Иркутского военного округа. См. т. 72, письмо № 73.

В. И. Икскуль фон Гильдебрандт ответила Толстому письмом 16 декабря 1896 г., в котором писала, что ей не удалось выполнить просьбы Толстого.

* 191. Деметрио Санини (Demetrio Zanini).

1896 а. Декабря 6. Москва.

Monsieur Démétrio Zanini.

J’espère qu’en ce moment vous êtes déjà en possession de la lettre,¹ dans laquelle je réponds à votre généreuse offre, en vous priant d’employer l argent, que vous voulez bien me confier, pour une oeuvre de charité à soulager la misère des Douchoborys au Caucase, qui en ce moment au nombre de quatre mille âmes se trouvent dans la plus grande détresse. Dans cette lettre je vous parle des Douchoborys et de la raison, pour laquelle ils sont persécutés. Un de ces jours je vous enverrai un article français,² qui vous expliquera la chose plus au long. Mais dans ce moment et dans la supposition, que ma lettre ait été perdue, je vous dirai en peu de mots ce que sont les Douchoborys et pourquoi ils souffrent.

Les Douchoborys sont des chrétiens, qui professent la doctrine évangélique comme les quakers anglais, et pour cette raison réfusent le service militaire. Depuis l’année passée le gouvernement russe a jeté dans les prisons plus de trois cents hommes, et a exilé plus de quatre cents familles qui en ce moment se trouvent dans la plus grande détresse, végétant dans des villages tatares, sans aucun moyen d’existence et dépérissant par cause de toutes sortes de privations et des maladies qui en proviennent.

Je proposais donc dans ma précédente lettre³ d’envoyer l’argent, rassemblé dans votre cercle, directement au Caucase, au cas contraire de le faire passer à la banque de Tiflis payable à l’adresse que je vous enverrai.

Pour ce qui est de l’écritoire, vous ferez comme vous le trouverez préférable; dans tous les cas croyez, monsieur, que je suis vivement touché de cette marque de sympathie, que vous et vos amis m’exprimez par ce témoignage.