Пустая могила

Если честно, маскировка наша оставляла желать лучшего. Если бы мертвецы удосужились оглянуться, они сразу же заметили бы нас за грудами мусора. Начнем с того, что наши накидки дымили как каминные трубы, а над грудой мусора гордо торчали обледеневшие антенны перьев на голове Киппса. Однако мертвецы в нашу сторону даже не взглянули – похоже, мы были им совершенно не интересны, как, впрочем, и другим духам, также тянувшимся по улице. Очевидно, на Трафальгарской площади их ждало нечто гораздо более привлекательное, чем наша команда.

И тут мы увидели небольшую группу мужчин и женщин в серебряных одеждах, медленно двигающихся по улице, ведущей к Трафальгарской площади. Их было шестеро, и одного взгляда хватало, чтобы понять, что это живые. У них и фигуры были плотнее, чем у призраков, и движения осмысленнее. Серебряный звон далеко разносился в морозном воздухе и казался непривычным после царившей в этом потустороннем мире тишины.

Все шестеро были в легких шлемах и очках-консервах, таких же как у Киппса, в длинных, свободно спадающих до самой земли туниках из тех же материалов, что и накидки, которые мы позаимствовали в Обществе Орфея. На их спинах блестел лед, по краям туник плясали язычки холодного серебристого пламени, в черное беззвездное небо поднимались темные струйки дыма.

Два человека (мужчины, как я догадывалась), шедшие в центре группы, несли на своих плечах связки маленьких стеклянных цилиндров. Остальные четверо (женщины, по-моему) шли на серебряных ходулях, очень похожих на те, что мы видели на секретаре Общества Орфея. Их задачей, как я поняла, было защищать мужчин, которые шли просто на своих ногах, без ходуль. Для этого «ходульные» женщины держали в руках шесты с серебряными наконечниками, которыми они отгоняли мертвецов.

Вокруг небольшой «серебряной» компании толпилось примерно двадцать-тридцать серых фигур. Они с наслаждением принюхивались к дымному шлейфу и не убегали, а, напротив, тянули к живым людям свои длинные, бледные, промерзшие руки. Соседство с этими мертвецами людей в серебряных туниках не беспокоило. Женщины на ходулях шли, возвышаясь над толпой, которая расступалась перед ними, боясь получить болезненный ожог от серебра. Время от времени женщины на ходулях начинали тыкать в серые фигуры своими шестами словно повара, помешивающие жаркое. От прикосновения серебряных наконечников над улицей стоял запах сгоревшей плазмы. А двое мужчин со стеклянными цилиндрами продолжали тем временем продвигаться сквозь толпу мертвецов к Трафальгарской площади и, казалось, совершенно не замечали всей этой кутерьмы вокруг, вид у них был скорее скучающий.

Тут я внимательнее присмотрелась к цилиндрам. Внутри некоторых мерцал свет, пробивавшийся сквозь покрывающую стекло ледяную корку. Я сразу вспомнила о серебряных изгородях, которые мы видели перед этим, и о ярких огоньках, горящих на кончиках их шипов. Теперь я не сомневалась, что вижу перед собой группу, собиравшую в местах с установленными там изгородями плазму и теперь несущую ее женщине, которая безвылазно сидит в Доме Фиттис. И тогда меня, несмотря на усталость и отчаяние, несмотря на дикий холод, вдруг бросило в жар – вот как сильно разгорелся во мне гнев, вот каким сильным было охватившее меня желание увидеть, как свершится правосудие над виновницей всего, что уже столько лет происходит с моей страной.

Когда жуткая «серебряная» группа исчезла из виду, мы вынырнули из-за наших укрытий и медленно, тяжело побрели в том направлении, где должен был находиться Стрэнд. Желания говорить о том, что мы только что увидели, не возникло ни у одного из нас. Все и так прекрасно понимали, свидетелем чего мы только что стали.

Туман все гуще окутывал Трафальгарскую площадь, и знаменитая колонна памятника Нельсону выступала из него словно застывший серый след ракеты, запущенной в угольно-черное небо. Мы обходили площадь, стараясь держаться как можно ближе к ее внешнему краю. Однажды нам пришлось нырнуть в пустую скорлупу почерневшей, промерзшей насквозь церкви, чтобы укрыться от внезапно появившихся в тумане ног на серебряных ходулях. Если не считать этого происшествия, нам удалось обойти площадь без каких-либо помех. Вскоре перед нами открылся широкий черный каньон Стрэнда с нависающими над нашими головами домами-утесами. Как и везде, здесь было пусто, печально и холодно; под домами лежали глубокие тени, а над мостовой текли струйки тумана. А вот и Дом Фиттис на правой стороне улице, с высоким крыльцом перед дверями.

Ступени крыльца покрывал толстый слой льда, а открытый, как и повсюду здесь, дверной проем перегораживала подвешенная на шестах серебряная сеть, не дающая мертвецам заходить внутрь. Состоящая из выстроившихся рядами острых зубцов, эта сеть напоминала подъемную решетку на воротах старинного замка. Мы остановились на противоположной стороне улицы и какое-то время наблюдали за Домом Фиттис. Все было тихо, никаких фигур в серебряных одеждах поблизости.

– Предлагаю рискнуть, – хрипло сказал Локвуд. – Дольше ждать мы не можем.