Путь Ворона

Связи с вышестоящими штабами не было. Никакой. Даже старая проводная линия и та не работала, а вот виновата ли техника, воровство (кабель могли спереть или просто загнать), или не было уже никаких штабов, превратились в радиоактивные облака и хоть так поражали противника вперемежку со своими, – кто же мог ответить? Ибо прочей связи тоже не было. Ни с кем абсолютно. А в рациях стоял лишь сплошной гул помех, и даже на грани слышимости нельзя было разобрать ни одного голоса, даже понять – ведет ли кто вообще передачу? Вернее – есть ли кому передачи вести? Насколько мощными были удары, накрыли ли они все подряд или были точечными, только по крупным городам и военным базам? Но если до сих пор толком неясно, кто вообще напал, нет, Америка – ясно, а вот Китай, прочие страны, вообще из-за чего началась война?..

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – Воронов успел переодеться, но, как у всей группы, поверх формы на нем был комбинезон. Замазанный, запачканный. Да и усталое лицо вернувшегося в кадры капитана тоже было перепачкано.

– Слушаю, – Букретов едва сдержался, чтобы не добавить пару матерных слов. Не по адресу капитана, просто злость требовала выхода наружу.

– Вы уверены, что бригада вообще будет переброшена?

– Что за паникерские настроения, мать твою?..

– Элементарная логика. Если удар был нанесен ядерным оружием в полную силу, то неизбежно поражение всех крупных аэродромов. Крупные самолеты в поле не сядут. Да и не взлетят.

– Хорошо. Допустим такой вариант. Предлагаешь ты что?

– Определить время ожидания. По истечении – выдвинуться к границе, прихватив максимальное количество техники. Людей где-нибудь мобилизуем, а вот с оружием могут быть проблемы. Все будет какая-та помощь нашим. Сомневаюсь в том, что кто-нибудь занимается развертыванием новых частей, а старых – кот наплакал. Если мы воюем и с Китаем…

– Хрен знает, с кем мы воюем! – ругнулся Букретов. – Но стратеги выпустили ракеты в их сторону. Потому воюем. Наверное.

Речь шла о нескольких пусках, которые отряду довелось узреть по дороге. Если с далекой Америкой война в здешних краях неизбежно сводилась к обмену ядерными ударами, то с Китаем нельзя было исключить наземную стадию операции. Учитывая соотношение сил, даже не надо гадать, у кого больше шансов выйти из подобного победителем. Одна надежда: стратегические войска оказались на высоте и нанесли такой урон, что вторжение не состоится. Тут не до высоких слов о гуманизме.

Букретов закурил. Он был старшим в команде, соответственно отвечал за выполнение приказа. Но что важнее: дух или буква? Подполковник сам уже не надеялся на прилет бригады. Раз управление, судя по всему, нарушено, аэродромы, тут капитан прав, должны быть выведены из строя, много ли шансов, что ее действительно пошлют, даже если подразделение еще цело, а не уничтожено в пункте отправки? Что вообще реально сделать в данной ситуации?

Собственно, выхода два. Первый, самый простой, просто сидеть и ждать. Вдруг случится чудо, и на запрятанную в тайге базу прибудет обещанный личный состав мотострелковой бригады без техники? В полном соответствии с сочиненными в мирное время планами. В конце концов, приказ четок и понятен: расконсервировать боевые и транспортные машины, обеспечив максимально быстрое развертывание подразделений. И отвечать за срыв задачи придется по полной программе.

Зато никакой ответственности, если прибытие не состоится. Продуктов для небольшой группы хватит надолго, за это время все решится, и оправдание самое что ни на есть уважительное. Сиди, жди, возись с доставшимся старьем хоть до второго пришествия.

С другой стороны, каждый человек может быть сейчас на счету. Управление нарушено, сама армия чересчур малочисленна и для войны не предназначена, а тут – восемь офицеров и пятьдесят шесть солдат. Взять десяток БМП, несколько танков, всех прочих бойцов посадить на грузовики, набив те под завязку боеприпасами, горючим, продуктами, да выступить к границе. Наверняка там идут бои. А успешность любого сражения зависит от материального снабжения, и взять его сейчас явно негде. Да и подкрепление не помешает. Лучше небольшое, чем никакого вообще. В конце концов, есть такое понятие, как присяга. И выполнять ее следует, пока жив.

– Ладно. Убедил, – Букретов отшвырнул в сторону окурок. – Скажем, ждем двое суток. После чего выступаем к фронту. А там посмотрим, что получится…

Тринадцать лет после Катастрофы

– Товарищ капитан! – Степанов ждал на прежнем месте. Однако и времени зря боец не терял. Полевые методы допроса не имеют ничего общего с надуманным гуманизмом. Надо узнать какие-то вещи, следовательно, любые средства хороши. Лишь бы было быстро и эффективно.

Судя по внешнему виду пленника, Степанов не церемонился. Одежда на груди расстегнута нараспашку, один рукав закатан, и виднеющееся белое, не знавшее загара тело измазано красной кровью. Лицо-то ладно, встреча с прикладом украшает его весьма своеобразно, превращая в месиво.

– Что узнал? – осведомился Воронов.