Путешествие на абсолютный полдень

– Ждать. А в остальном – не знаю. Вы нынче почти вольная пташка. Отправляйтесь следом и выручайте, если он вам действительно дорог.

– Я не собираюсь упрашивать его ко мне вернуться! – сразу и довольно резко ответил государь.

– Хотите, чтобы я поехал? После того, как савры задали таргам трепку, это малореально. Мне там срежут голову при первом же сказанном мною слове. Просто из-за столичного акцента. Это степи и горы, это не море, с которого мы диктуем северным территориям свои правила, – отвечал Дин. – Там теперь нельзя прикинуться даже имперским инспектором. Попробуйте подождать. Вы же знаете, он живучий и сильный. Однажды покажется. Может, даже одумается.

– Поговорите с Фаем, Дин. Надеюсь, он что-нибудь придумает. Он тоже... заинтересован.

– Как вам будет угодно. – Дин низко поклонился, стараясь не показывать лицо.

Усмешки во взгляде он скрыть не сумел и, кажется, этим разозлил на себя бывшего государя. Ну смешно же, засел, как рак в луже, ни вперед, ни назад. Не может поехать на север. Не может упрашивать вернуться. Вообще не может ничего сделать, хоть умри. Хотеть – хочет. Но – гордый. Гордость жестокая штука. В первую очередь она беспощадна, к тому, кто ею наделен. И на что тут надеяться? Что камень смягчится, а лед вспыхнет алым пламенем любви? Не будет этого никогда, государь. Потому что такого в принципе не может быть. А такая история была замечательная: влюбленный государь... Кто-нибудь когда-нибудь раньше его влюбленным видел?..

Глава 17

* * *

Дин сказал как-то о подобном положении: «Как мышь на куске мыла». Именно так Фай себя и чувствовал. Загнанная мышь на скользкой поверхности. При этом еще нужно было строить из себя руководителя экспедиции. От каждого события, от каждого слова, от каждого шороха и каждой, не дай бог, новости Фай ждал подвоха и неприятностей. Если неприятности не были видимы невооруженным глазом, это значило лишь, что он чего-то не замечает, и в скором времени зло обязательно проявится с нежданной стороны.

Оживить энергосистему «Летучего Змея» категорически не удавалось. Пройти по ледяным колодцам наклонных коридоров к капитанскому мостику тоже. Внутри намерзло невероятное количество льда и слежавшегося снега, с которыми предстояло разобраться. На сколько растянутся работы, никто не мог сказать. При этом, корабль был в гораздо лучшем состоянии, чем предполагалось. Он не падал, он садился. Технически вообще не был к этому приспособлен, поскольку задуман и построен был орбитальным комплексом. Почему оказался на поверхности планеты, хвост знает. Каким способом там оказался, тем более, неясно. Почему не развалился в атмосфере, не сгорел по частям, не разбился вдребезги о поверхность планеты, – вопросов миллион, ответов ноль. Фай отсматривал десятки часов видеоматериалов и огромное количество технической информации, пробовал обсчитать физическую сторону процесса, но вопросы только множились, а ответы если и появлялись, то абсурдные. Ясно было одно – все маневры в атмосфере, которые совершал «Летучий Змей», он совершал не сам.

Зато первое, чем порадовал корабль первой экспедиции, это два трупа. Один найденный и один тут же образовавшийся свой.

– А что ты хотел, – сказал Сеймур Сан. – Это же могила.

– Не каркай, – ответил Фай.

– Говорю, как есть. Или ты суеверен?

– Нет. Но я верю в закон парных случаев. И этот закон ничего хорошего нам не сулит. Как, впрочем, всем и всегда.

– Ладно, Фай. – Сеймур Сан поднялся, чтобы выйти из командного пункта. – Я не собираюсь бороться с призраками, особенно, если эти призраки в чужом сознании. У нас и так достаточно нерешенных проблем.

Фай кивнул. Главным нерешенным вопросом для него оставался Маленький Ли. И как подойти с этим вопросом к Сеймуру Сану, он тоже не мог решить.

– Пойду на набережную пройдусь, – сказал Сан. – Что-то эти таблетки от тошноты на меня не действуют. Хочу на свежий воздух. Пойдешь со мной? Тебе бы тоже было не вредно.

– Хорошо, – вздохнул Фай, чувствуя, что ему действительно необходимо хоть на короткое время вырваться из ледяного плена, которым в последние дни окружила его информация о «Летучем Змее».

Под руку они спустились с четвертого этажа в вестибюль здания и оба замерли, как по команде «смирно» на последней ступеньке лестницы. Навстречу им, в сопровождении целого отряда стражников, помощников и различного рода подручных направлялся господин Ли Фай. Который тоже остановился, увидев их. Поклонился. Совершенно спокойно. Господин Караш, бывший в числе сопровождавших, поклонился тоже. Остальная группа просто стояла и смотрела, пока процессия не тронулась дальше, в обход лестничной балюстрады, в сторону подвалов. Еще Фай обратил внимание: они несли с собой так называемые следственные инструменты. Запакованные, завернутые, но, определенно, непростые. Те самые, с помощью которых допросные листы пишут на снятой коже подследственных.

Сеймур Сан смотрел на закусившего губу Фая. Фай ни о чем его не спрашивал.

– Вообще-то, я думал, ты знаешь, – сказал Сан. – Ты же столько лет с ним прожил.

– Он был завербованный или внедренный?