Пылай, огонь

Она использовала почти те же самые слова, что и полковник Роуэн прошлым вечером.

Луиза остановилась. Подняв глаза, он уставился ей в лицо.

— Луиза, — хрипло сказал он, — вы в самом деле считаете, что я мог брать деньги у женщины? Или что я нуждался в них? Я ведь в них не нуждаюсь!

— Нет, нет, нет! Но... но люди часто говорят такое, хотя на самом деле им очень нужны деньги, не так ли? И многие удивляются, что, мол, если у вас столько денег, почему вы пошли на эту ужасную работу полицейского офицера?

Чевиот взял себя в руки. Он видел опасность, подстерегавшую его на каждом шагу и исходившую от этой тупоголовой публики, которую ему не убедить. И он еще пытался опрашивать их относительно убийцы!

Знала ли все это Флора? Во всяком случае, кое-что ей должно было быть известно. Тогда становится понятно...

— Поверите ли вы мне, — обратился он к Луизе, — если я скажу вам, что до прошлого вечера я никогда в жизни не встречался с Маргарет Ренфру? Ведь, в сущности, она сама это признала в присутствии других лиц!

— Но... но ведь так она и должна была говорить, не так ли? И Пег всегда объявляла, что может влюбиться только в человека старше себя, который... — Луиза замялась, подбирая слова, — который принят в свете. Я припоминаю, как однажды она заметила (о, лишь мельком, поправляя шляпку) , как хорошо вы держитесь на лошади.

— Послушайте! В первый раз я услышал имя этой женщины...

Чевиот резко остановился.

Так же, как от потрясения могут замереть все эмоции, в той же мере оно может заставить увидеть ряд фактов, которые до этого стояли перед глазами, но им не придавалось подобающего значения. Перед его мысленным взором представали четко отпечатанные его собственные слова и факты, о которых они говорили. И факты и события стали выстраиваться один за другим в стройную цепочку.

Раньше он не видел их в такой последовательности. Он был ослеплен своими чувствами. Стоя у стола, он рассеянно смотрел куда-то в пространство. Под абажуром лампы, рядом с листами своего рапорта он, опустив глаза, увидел пистолет полковника Роуэна с блестящей серебряной рукояткой.

Если бы только прошлой ночью ему удалось снять элементарные отпечатки пальцев с пистолета, чтобы выяснить, кто стрелял, ему бы уже была ясна суть происходящего. Вместо этого...

— Копоть! — громко сказал он. — Копоть, копоть!

Луиза Тремьян, вскочив с кресла, отпрянула от него.

— Мистер Чевиот! — со страхом выдохнула она, вскидывая руки и тут же роняя их.

— Я еще не сказала вам, — заторопилась она, — самое ужасное из всего. Это касается и вас, и... и леди Дрейтон.

Чевиот был вынужден прервать нить размышлений. — Да? — едва ли не грубо осведомился он. — Да?

Луиза пододвинулась к окну. Чувствовалось, что она разрывалась между страхом и обожанием: она боялась нанести обиду и в то же время она бы с наслаждением перенесла оскорбление от него.

— Мы танцевали, — сказала она, — с Хьюго Хогбеном. Должно быть, это было после... после того...

— После того, как была убита мисс Ренфру. Так?

— Да! И мы... — теперь настала очередь Луизы замолчать, крутя головой из стороны в сторону.

Она явно встревожилась куда больше, чем он. Чевиот не слышал тяжелых грузных шагов, казалось, сотрясавших весь дом и пропитого голоса, который раздался внизу.

— Это папа, — сказала Луиза. Ее короткий носик и большие губы сморщились как у ребенка. — Он будет бить меня. Он добрый хороший человек, но, если я что-то не придумаю, он изобьет меня. Я не могу этого вынести, не могу!

Кинувшись к дверям, она растворила их и захлопнула за собой.

Чевиот в ту же секунду бросился за ней, но уже опоздал. Кроме констебля, застывшего под потухшим светильником, в коридоре никого не было, и парадные двери уже захлопнулись.

Он услышал густой мужской голос, перекрывавший скрип экипажа и топот копыт, когда коляска разворачивалась во дворе. Луиза дала ему понять, что их с Флорой подстерегают еще большие опасности. Но она исчезла вместе со своим добрым хорошим папой.

Чевиот вернулся взять шляпу. Он решил не ходить к тем, кто ждал его наверху в квартире полковника Роуэна. Вместо этого, дав короткие указания инспектору Сигрейву и сержанту Балмеру, он вышел наружу.

В верхней части Уайтхолла он нашел кеб. После поездки, которая показалась ему невыносимо долгой, по грязным улицам, в лужах которых уже начинали отражаться газовые светильники, он наконец оказался у дома номер восемнадцать по Кавендиш-сквер.

Дом Флоры был сложен из белого камня, которого еще не коснулось дыхание смога. Но все окна его были плотно закрыты, и за ними не было видно ни огонька, не раздавалось ни звука. Хотя он стучал в двери и едва не оборвал шнур звонка, дергая за его медную ручку, ответа не последовало.

Пообедав и тщательно переодевшись, в половине десятого вечера Чевиот, дожидаясь своих спутников, стоял в темном проходе на Беннет-стрит рядом с Сент-Джеймс-стрит, глядя на игорный дом Вулкана. 

12 «На тринадцать, черное»

Во тьме подъезда, по обе стороны его, показались две фигуры — одна ниже, а другая повыше Чевиота.