Работы о Льве Толстом

Если даже допустить, что в этом описании кое-что подсказано желанием оправдаться, то общее положение от этого не меняется. Завалишин был челове­ком совсем другого слоя и совсем других интересов; практические задачи декаб­ристов были ему совершенно чужды и безразличны, а его оппозиция правитель­ству Александра I имела совсем другие корни. Не случайно, что в 60-х годах Завалишин оказался сотрудником «Московских ведомостей», «Современной летописи» и завязал отношения с Аксаковым. Что касается Толстого, то ему личность и взгляды Завалишина должны были показаться не только интересны­ми, но и родственными себе. На сходство их идеологий было уже указано в статье Ю. Г. Оксмана о Завалишине[489]. Стоит привести несколько цитат из его записок, чтобы убедиться в правильности этого наблюдения: «Только одна истинная вера может дать убеждение в необходимости и возможности безусловно побеждать зло добром, уму же это будет всегда непостижимо... Только одна истинная рели­гия может установить безусловные обязанности, — все же человеческие доказа­тельства не могут ничего измыслить, кроме относительного права, и тем давая ему власть противопоставлять, и самое зло, как право, злу, причиняемому про­тивником, против всего, что, по его мнению, может казаться насилием и хитро­стью или обманом употреблять точно такое же насилие, хитрость и обман... Одно только христианство в первобытной чистоте начального своего развития не употребляло внешней силы, во всех же других исторических явлениях решения­ми как внешних, так и внутренних вопросов были сила и обман, будь то в виде войны и дипломатики или переворота и происков партий... Возрождение и бла­гоустройство человеческих обществ может быть совершено только возрождени­ем или пробуждением живых сил в них, а отнюдь не созданием каких-нибудь внешних форм... Но всякое живое начало, дух, может возродиться первоначаль­но только в живой личности. Тут все дело в том, лишь бы зародилось живое на­чало в одном человеке, и тогда оно может наполнить собою и целые народы и целые эпохи)... Сущность народа, как живого организма, заключается во всей совокупности его сил, свойств и способностей; поэтому ни простонародье, ни образованный класс, взятые в отдельности, не могут быть почи-[490] относительно же так называемой образованности не надо забывать и того, что она часто при­нимает направление худшее еще, нежели необразованность простолюдина, в ко­тором тогда и сохраняется поэтому более общей истины и силы, нежели в обра­зованном классе». Естественно, что такой человек должен был заинтересовать Толстого — тем более, что ознакомление с ним шло через Аксакова. Весьма воз­можно, что фигура Лабазова должна была строиться из сочетания двух прототи­пов (как это часто делал Толстой — ср. Наташу Ростову, Долохова и др.): Вол­конского и Завалишина. Для начальной части романа (приезд в Москву и пр.) прототипом служил Волконский, а в дальнейшем, вероятно, предполагалось использовать фигуру Завалишина — как борца за «высшие начала» против «начал второстепенных». В таком случае и самая фамилия героя могла образоваться из обратного чтения и осмысления начальных букв Завалишина: лаваз — лабаз. Толстому важно было для себя сохранить какую-нибудь ассоциацию с подлинной фамилией (как это всегда у него), а метод перемены фамилий путем обратного чтения был тогда распространенным и известным, но в дворянской среде: так, из французской фамилии Suchard Николай I сочинил фамилию Драшусов, а фа­милия Шубин превратилась у внебрачных потомков в фамилию Нибуш. В «Де­кабристах» Толстой не мог поступать так, как он поступил в «Войне и мире» (Волконский — Болконский, Трубецкой — Друбецкой, Безбородко — Безухов), потому что и Волконский и Завалишин были живы; надо было изменить фамилию так, чтобы для читателя она была совершенно непонятной, а для автора сохра­нила бы связь с подлинной фамилией и не звучала бы как совсем выдуманная. Это и достигнуто обратным чтением[491].