Ральф де Брикассар

Больше не было ничтожной старой девы Вирджинии Джексон. Существовала только женщина, полная любви и от этого богатая и многозначащая, по крайней мере для себя самой. Жизнь больше не казалась пустой и никчемной, и смерть совсем не пугала. Любовь изгнала из нее этот страх.

Любовь! Какое это безбрежное, сладкое, мучительное, невероятное чувство! Это единство души, тела и сознания. В ее основе лежало что-то чудесное, неясное и смутное, как крошечная голубая искра чистой воды бриллианта в сердце. Ни одна мечта не походила на это состояние. Вирджиния больше не чувствовала отчуждения от мира. Она принадлежала к сообществу женщин, тех женщин, которые пережили в жизни любовь.

Ральфу совсем не обязательно знать об этом. Хотя, конечно, Вирджиния не возражала бы, если бы он об этом узнал. Достаточно того, что она сама осознала это чувство и жизнь ее совершенно изменилась. Просто пришла любовь. Она не просила ответной любви. Вирджиния была счастлива просто от того, что сидела сейчас рядом с любимым, молча, посреди летней ночи в потоке лунного света, и только ветер гулял среди сосновых стволов. Вирджиния всегда завидовала ветру. Он так свободен. Дует туда, куда хочет. Сквозь холмы, через озеро. Какая воля, какой простор! Какие сказочные приключения! Вирджиния почувствовала, что ее истерзанная душа сменилась новой, зажглась от божественного огня. Оглядываясь назад, девушка видела, какой скучной, бесцветной и никому не нужной была ее жизнь. Сейчас ее наполнила свежесть, голубизна и пурпур. И совсем не важно, кто или что было в прошлом Ральфа. Также не важно, кто или что может быть в его будущем. Никому другому не суждены эти счастливые часы. Вирджиния полностью отдалась очарованию момента.

— Мечтали когда-нибудь полетать на воздушном шаре? — неожиданно спросил Ральф.

— Нет, — ответила Вирджиния.

— А я часто. Мечта полетать сквозь облака, взглянуть на чудный заход солнца, провести часы в эпицентре жуткого урагана с молниями, сверкающими над головой и под ногами, парить над серебристыми облаками при полной луне прекрасно!

— Звучит заманчиво, — сказала девушка. — А я в своих мечтах остаюсь на земле.

Вирджиния рассказала Ральфу о Голубом Замке. Так легко было рассказывать об этом Ральфу. Потом девушка рассказала о своем существовании прежде чем она пришла к Старому Саймону. Она хотела объяснить, почему пошла сегодня на танцы в «Чонерс».

— Видите ли, у меня никогда не было настоящей жизни, — сказала Вирджиния. — Я сейчас дышу полной грудью. Раньше для меня были закрыты все дороги.

— Но вы еще так молоды, — произнес Ральф.

— Да, я знаю. Я «все еще молодая», но это так отличается от просто «молодая», — горько сказала Вирджиния. В какую-то долю секунды ей захотелось рассказать Ральфу, почему впереди у нее так мало будущего, но не сказала. Ей не хотелось думать в этот момент о смерти.

— Но я никогда не была действительно молодой, — «до сегодняшнего вечера», — добавила она про себя. — У меня никогда не было жизни, как у других девочек. Вы не можете понять этого. Но, — у Вирджинии появилось отчаянное желание сообщить Ральфу самое худшее о себе. — Я даже не люблю свою мать. Разве это не ужасно, что я не люблю мать?

— Очень ужасно… для нее, — сухо ответил он.

— Но она не знает об этом. Она принимала мою любовь как должное. Я не была нужна ей или кому-то другому. Я устала от этого. Поэтому я пошла домработницей в дом мистера Грина и начала ухаживать за Фанни.

— Я подозреваю, что родственники решили, что вы сошли с ума.

— Именно так. Они сочли это буквально, — сказала Вирджиния. — Им так удобней. Им удобней верить, что я чокнутая, чем гадкая. Альтернативы нет. Но моя жизнь только тогда и началась, когда я пришла к мистеру Грину. Это удивительный опыт. Я понимаю, что мне придется за все платить, когда я должна буду вернуться домой, но я сделаю это.

— Вы правы, — сказал Ральф. — Пусть вам придется заплатить за этот опыт, но он останется вашим. И неважно, какую цену придется заплатить. Ничей другой опыт не стал бы вашим личным. Как удивителен этот древний мир!

— Вы считаете, что мир такой древний? — мечтательно спросила Вирджиния. — Я никогда не могу представить это в июне. Он кажется мне таким юным, по крайней мере сегодня. Особенно в этом трепетном лунном свете он напоминает юную ожидающую девушку.

— Лунное сияние на границе с этим пустырем очень отличается от лунного света в любом другом месте, — согласился Ральф. — У меня при этом всегда возникает чувство чистоты души и тела. Это чувство всегда возвращается по весне.

Было десять часов. Вереница темных облаков прикрыла луну. Весенний воздух стал прохладным. Вирджинию зазнобило. Ральф заглянул в багажник машины и вытащил старое, пахнувшее табаком пальто.

— Наденьте, — приказал он.

— А вы сами не хотите надеть? — возразила Вирджиния.

— Нет. Я совсем не хочу, чтобы вы на моих глазах простыли.

— Я не простыну. Я ни разу не простывала с тех пор, как пришла к мистеру Грину, хотя делала при этом глупейшие поступки. Это забавно, но я всю жизнь их делала. Но я чувствую себя такой эгоисткой, надевая ваше пальто.