Распад

Краснолицый, нос в форме турецкого ятагана, через слово сплёвывающий на пол, постоянно дёргающий левым плечом (работа нервная) старшина Бейвнос был местной знаменитостью. Старшины других рот пугали им своих солдат, подобно тому, как матери пугают непослушных детей Букой – вот придёт Бейвнос, и порвёт вас на сотни маленьких, вопящих от боли солдатиков. Говорили, что он проходил срочную в нашей части, и искалечил двух дедов, пытавшихся припахать строптивого молодого. Он был счастливо женат, имел злобную жену (огромную белобрысую бабищу, носившую пару очаровательных, детских, розовых бантиков в сложно закрученных волосах) и дочечку Виту, нежное, воздушное, семипудовое создание, частенько звонившее по телефону в роту, и требовавшее папу к телефону, густым мужицким басом. Те, кто имел счастье видеть Виту вживую, говорили, что она вся в папу – усата, краснолица, и куртуазна в общении. Удивительно, но проводя свою жизнь в компании таких хрупких бутонов, Бейвнос всегда приходил из дому в плохом настроении. После доклада дежурного по роте, он неторопливо обходил спальное помещение, на взлётку летели, брошенные мощной рукой старшины мыльные принадлежности (лежащие не в том отделении тумбочки), спрятанные под матрасом носки, небрежно висящие шинели, слышался треск отрываемых шевронов (небрежно пришиты). Удовлетворив бросательный рефлекс, старшина переходил к ударным тренировкам, дежурный по роте мог получить удар в грудь кулаком, или маленькой, засаленной, пластиковой клюшкой весёлого оранжевого цвета по голове, спине, или ногам. Уничтожив наряд морально (или физически, в зависимости от настроения) Бейвнос приходил в доброе расположение духа, становился весел и игрив. Утренний разнос, был для него своеобразной психотерапией. В день моего первого наряда, старшина был благодушен и мягок.

– Выходим на инструктаж.

Заступающий наряд в составе сержанта Пыжикова (того самого, беззубого красавца), рядового по прозвищу Бубер, и меня, выстроился рядом с курилкой, у входа в казарму. Бубер (низкорослый амбал с гигантскими, перевитыми венами предплечьями) громко, не стесняясь присутствия старшины, прогудел – щас опять про говно втирать будет.

– А как же, именно, именно! Старшина ласково, по – отечески глядел на меня – скажи мне, рядовой, сколько водки должен выпить солдат за два года службы?

– Сколько влезет, товарищ старший прапорщик!

– Молодец, а какая самая главная обязанность дневального?

– Следить за порядком в расположении роты?

– Неправильно! Сразу видно, что ты – молодой, и службы ещё не знаешь. Главная обязанность дневального – следить за чистотой очек!

– За чистотой чего?

– Толчка! – голос старшины обрёл силу и мощь.

– Один посрал и не смыл за собой, пришёл второй, навалил котяхов, желудки у вас как у котят, а срёте вы как лошади – огромными кучами, иной раз заходишь в туалет и удивляешься – какую жопу надо иметь, чтобы срать такими поленьями? Шпалы из дерьма лежат, такими узкоколейку вымостить можно! Дерьмо прессуется, лежит слоями!

От криков старшины трусливо примолкли птицы на деревьях, проходившие мимо молоденькие связистки, услышав рычащее, раскатистое «дерррьммо» испуганно шарахнулись в сторону, не обращая на них внимания, старшина продолжил.

– Для того чтобы дерьмо не прессовалось (Бубер устало закатил глаза) дневальный должен раз в полчаса, налить в тазик воды, и смыть во всех очках, а затем пройтись по ним кирпичиком, хлорочкой, очки должны блестеть как у кота яйца! Вы привыкли пёзды вонючие щупать, да стаканы опрокидывать, ни хуя делать не хотите, всё ноете, словно маленькие девочки – «этого нет, того нет, работать не можем», а здесь девочек нет! Здесь есть мальчики с большими хуями, и главная ваша обязанность – чистота очек!

От последнего вопля старшины, жалобно дзинькнули стёкла первого этажа. Про Ричарда Львиное Сердце писали, что он был обладателем настолько мощного голоса, что от его криков приседали кони, сдаётся мне, что (по сравнению с Бейвносом) он был просто писклявым кастратом.

– Всё понятно?

– Так точно!

– Пыжиков, отгадай загадку – залупился и висит?

– Не знаю.

– Жёлудь. А ещё одну. Залупились, и висят?

– Жёлуди.

– Декабристы. Надо было историю учить в школе, глядишь и в армию не попал бы. Инструктаж окончен.

5.

Все заступающие в наряд, караул, на КПП, выстроились на плацу. Дежурный по части, круглолицый, с отливающими синевой, гладко выбритыми, круглыми щеками, рассматривал стоящее перед ним воинство через толстые очки, нижняя губа его была брезгливо оттопырена. Бубер пробасил – Муся – фашист сегодня дежурит, жди каких – нибудь гадостей. «Муся – фашист» неторопливо следовал вдоль строя, выборочно спрашивая обязанности дневального, дежурного по роте, дойдя до роты охраны, он остановился, и сладострастно прикусив губу, произнёс.

– Газы!

Все заступающие в караул, мгновенно одели противогазы. «Муся» стал рыться в подсумке ближнего к нему солдата, и вытащил оттуда пакет с белым порошком – отставить газы!

–Это что?

– Протеин.

– А – а, знаю – знаю, протеин, кокаин, героин…

– Да нет, я качаюсь, мне для набора массы надо…