«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Не только золото шло англичанам. 22 декабря 1915 г. / 4 января 1916 г. на заседании Совета министров России обсуждали трудности с продовольствием: даже в столице отмечались перебои в снабжении, угрожающие сохранению спокойствия среди жителей. Критическая ситуация сложилась со сливочным маслом. «Его нет в стране, — отметил в докладе министр путей сообщения А. Ф. Трепов[513], — и только в марте получим из Сибири». А Яхонтов в скобках пометил: «3 млн вывезли в Англию»[514]. «3 млн» чего, не указал, но, вероятно, пудов. И даже если пудов, то это 48 000 т сливочного масла. Можно представить, сколько пароходов ушло с этим драгоценным для здоровья человека в тяжелое время войны грузом. Так что не золотом единым…

Итак, пока русские и японские адмиралы и офицеры поднимали тосты в честь друг друга, во Владивостокском порту шла погрузка золота. Восемь катеров челноками сновали к берегу за упаковками с золотом, которое затем поднималось на борт крейсеров. По согласованной процедуре с российской стороны в приеме-передаче золота участвовали командир порта контр-адмирал П. В. Римский-Корсаков[515] и группа чиновников Министерства финансов во главе с и. о. ревизора Особенной канцелярии по кредитной части В. В. Пемеллером[516]. Они наблюдали, как секретарь Банка Японии («Нихон гинко») Сигэя Мидзуно и его помощник Синносукэ Акияма тщательно проверяют сохранность печатей и пломб на ящиках с золотыми слитками, предназначенными для Японии. Рядом стояли консул Мотонобу Номура, командующий отрядом и командиры кораблей.

Непосредственно обязанности получения, проверки, сохранения и доставки золота на 8 млн фунтов стерлингов, направляемого в Ванкувер, возлагалась на кассиров — капитан-лейтенантов Томосукэ Муто (крейсер «Токива») и Кэмпу Оцуку (крейсер «Титосэ»)[517]. Согласно договоренности, японская сторона при отсутствии повреждений или нарушений печатей и пломб в дальнейшем не несла никакой ответственности за содержание ящиков и должна была передать английской стороне груз в таком виде, в каком он поступил на борт. Но любопытство японцев зашкаливало, и они всячески настаивали на необходимости подготовки российской стороной детальной описи-спецификации по каждой отдельной упаковке.

И вот долгожданный момент настал: на борту «Токивы» распределены по трюмам и надежно закреплены 466 ящиков, которые надлежало доставить в Канаду. Но главное — здесь же и 232 ящика, которые нужно выгрузить в Майдзуру для отправки на монетный двор в Осаке. Капитан-лейтенант Муто в который раз придирчиво проверяет все пломбы и сохранность упаковки, повторно осматривая внешне каждый ящик в штабеле. За ним неотступно следуют чиновники Министерства финансов Д. А. Магула, Н. И. Анопов и Е. А. Жихарев[518]. Именно этой тройке выпало сопровождать ценный груз в Осаку для окончательной передачи японской стороне. На борту «Титосэ» уже приняли 483 ящика, предназначенные для Канады. В. В. Пемеллеру, М. А. Тер-Асатурову и Н. А. Рождественскому[519] предстоял куда как более дальний путь — с золотом империи до Торонто.

Казалось бы, все идет по плану — можно и расслабиться. Но почему же столь заметно нервничает командир 4-го боевого отряда контр-адмирал Идэ? Еще 4 января 1916 г. он отправил морскому министру телеграмму с докладом, что к 20 часам по времени Владивостока закончена погрузка и завершена процедура приема-передачи ценного груза. Главная причина его озабоченности состояла в том, что он пообещал высокому начальству прибыть в Майдзуру к 8 часам утра 8 января 1916 г. А эти русские так медлительны и почему-то все тянут с оформлением страховки: надуманные формальности буквально приводили в бешенство пунктуального адмирала. Кэндзи Идэ даже представить себе не мог, что его попросту выставят безответственным лгуном перед министром. Тем более, как у любого успешного военачальника, недоброжелателей у него хватало. Но на дворе уже 6 января 1916 г., время завтрака, а неторопливые русские чиновники все копошатся с ворохами бумаг.

^{Записка Кэнго Мори заместителю управляющего Банком Англии Брайену Кокейну о доставке русского золота в Осаку. Февраль 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

Только во второй половине дня все формальности были улажены, и японские крейсеры вышли из Владивостока. Идэ приказал поднять сигнал: полный ход. Он дал слово, и он его сдержит. Его не волновало, что для этого должны сделать механики и машинисты: им приказали выжать из машин все.