Распутник

Дэвон

Дэвон:

Овуляция еще не закончилась?

Белль:

Шесть дней спустя? Я похожа на африканского кочевого муравья?

Мне пришлось погуглить, чтобы выяснить, что среднестатистический кочевой муравей производит от трех до четырех миллионов яиц в месяц и считается самым плодовитым животным на Земле.

Дэвон:

С этого ракурса – нет. Встань на четвереньки, оттопырь задницу и возьми в рот хлебную крошку, чтобы я мог убедиться.

Белль:

Почему ты вообще спрашиваешь?

Дэвон:

Попытки зачать сегодня ночью наши шансы не убавят, верно?

Белль:

Теоретически нет, но эти шансы будут невелики.

Дэвон:

Невелики, но все же будут.

Белль:

Ждешь приглашения?

Дэвон:

От твоей невоспитанной попки?

Нет. Я уже еду.

Белль:

Как только я забеременею, это прекратится.

Дэвон:

Безусловно.

Белль:

Я серьезно. Уже и так чувствую личное посягательство от твоего присутствия в моей жизни.

Дэвон:

Полагаю, спрашивать, почему ты так сильно ненавидишь мужчин, нет смысла?

Белль:

Никакого, если хочешь услышать прямой, честный ответ.

Дэвон:

Понял. Считай, что избавишься от меня, как только будешь в положении.

Белль:

В ПОЛОЖЕНИИ.

Белль:

Какая стыдоба.

Белль:

Жду тебя в «Мадам Хаос».

Дэвон:

Я подъезжаю. Не надевай трусики.

Я даже не потрудился принять душ после посадки в бостонском международном аэропорту Логан.

Взял такси и поехал прямиком в «Мадам Хаос», положившись на своих добрых друзей: мятную жвачку и дезодорант.

Весь перелет из Англии в Америку я мог думать только о том, как погружусь в эту чувственную, вспыльчивую женщину. Сам не был до конца уверен, откуда возникла моя увлеченность Эммабелль, но предположил бы, что причина крылась в ее подлинной независимости. Она не полагалась на богатого мужчину (в отличие от сестры и подруг) и, похоже, даже в самые неловкие моменты совершенно спокойно относилась к тому, что оказывалась единственным, не считая меня, одиноким человеком среди присутствующих.

Она была прямолинейна, непримирима и уверена в себе. А еще потрясающе красива.

Сидя в такси по пути к Белль, я перевел матери солидную сумму. А как только собрался убрать телефон обратно в карман, на экране высветилось сообщение:

Неизвестный номер:

Ты еще дома? Лу.

Мы с Луизой обменялись визитками перед тем, как она уехала из замка Уайтхолл-корт в день похорон моего отца. Не желая повторять свою ошибку с игнорированием звонков, я добавил ее в контакты и ответил на сообщение.

Дэвон:

Вернулся в Бостон, но полечу в Британию для оглашения завещания. Пообедаем?

Луиза:

И выпьем.

Дэвон:

От этого никогда не откажусь.

Луиза:

Хорошо. Тогда я точно открою бутылку коньяка «Реми Мартин».

Приехав в «Мадам Хаос», я прошел мимо очереди в несколько сотен метров, пришлепнул пару стодолларовых купюр к груди одного из вышибал и вошел в клуб, оставив за собой вереницу недовольных людей.

Я вновь нашел Белль за барной стойкой, где она разливала пиво, перекинув светлые волосы через плечо. На ней был топ, похожий на рваный корсет кремового цвета, и вишнево-красные кожаные штаны, которые я очень скоро разорву зубами.

Прощай, мое обещание не устраивать скандалов. Хорошо держался… пару с лишним дней.

Приковав к ней взгляд, я пошел через клуб, проталкиваясь мимо танцующих и пьяно хохочущих друг другу в уши посетителей.

Белль так увлеклась обслуживанием гостей, что спросила, даже не взглянув в мою сторону:

– Что я могу для тебя сделать, сладкий?

Сладкий.

Не женщина, а национальный позор. И что, черт возьми, побудило меня завести с ней ребенка?

– Встать на четвереньки со страстным выражением лица и умолять, чтобы я тебя трахнул.

Белль резко повернулась, и на ее красивом лице отразилось потрясение. Сердитый взгляд быстро сменился довольной улыбкой.

– Мне нужно доработать еще двадцать минут. – Она быстро управлялась за барной стойкой. Похоже, не спешила мне угождать, в чем была полной противоположностью Луизе.