Рассказы

- Ну и дурак! - сердится на него Качанов, закуривает.

Через минуту-другую благостное настроение вновь возвращается к нему.

- Ты купи, купи плавки, плюнь на все. А в отпуск пойдешь - на море съезди. Я люблю море... Прекрасная это штука, замечательная. - Взгляд его снова упирается в темное окно. - Я ведь пловцом был, тренером по плаванию. Учился я во Львове. Чудесный город... Зеленый такой, спокойный. Два года я там учился. А летом мы на море ехали. Инструкторами работали, спасателями. И знаешь, Сережа, вот подъезжаешь к морю, еще нет его, не видно. Но уже запах... Воздух другой. - Качанов не может усидеть на месте. Он дышит тяжело, приподнимается. Шкафы скрипят под ним. - Такой воздух, Сережа, что начинаешь по вагону бегать, как в клетке. Пьяный какой-то становишься, веселый, озорной. И не ты один, все люди. Нет, Сережа, ты плюнь на все! - горячо убеждает он Сергея. - Ты лучше поголодай месяц-другой, а на море побывай обязательно.

- Не-а,- сокрушенно мотает головой Сергей. - Финансы не позволяют. Я - сто двадцать, жена - шестьдесят. Да двое девок у меня, здоровые уже. Их одевать-обувать надо. Я их вот этим летом хотел отправить в город... как его... ну, в общем, на море, в лагерь. Возможность такая была. Школа платила пятьдесят процентов. И еще надо сорок рублей. Сорок да сорок - восемьдесят. В школе мне сказали: иди в профсоюз, там помогут. Я в профсоюз пошел, а они не дают. Мы бы и сами, говорит, поехали, если б такая возможность была. Не вышло, - разводит Сергей руками. - Пришлось дома оставить.

- Ну, это ты зря,- неодобрительно покачивает головой Качанов. - Да и заплатил бы эти проклятые восемьдесят рублей. Извернулся бы как-нибудь. Зато детям какая радость! Они бы долго помнили! Они бы словно в сказке побывали! Качанов волнуется, жадно курит. И там, на шкафах, под потолком, в дымном жарком полумраке, он машет руками, привстает, тянется к Сергею: - Ты, балда, понимаешь... в сказке. Синее море... Понимаешь? Нигде такой синевы нет. И неба такого нет нигде! Об этом не расскажешь! И не забудешь этого никогда! Нет, обокрал ты детей... Обокрал! А ведь деньги у тебя есть,- грозит он пальцем Сергею. - Я зна-аю, вы ведь с женой с каждой получки рублей по десять откладываете. Так что тысчонка или полторы на книжке есть. Точно? наклоняется он со шкафа и строго глядит на Сергея.

Сергей довольно посмеивается.

- Ну, точно. Не столько, конечно, но немного есть. Это обязательно надо. Без этого никак,- серьезнеет он.- А как же? На черный день. Вдруг чего случится.

- Э-эх, ты,- сокрушается Качанов. - Черный день... Это какой же такой черный день... Ну, скажи?.. Какой такой черный? Ответь?

- Как какой? - недоумевает Сергей. - Заболею я, например.

- Ну, и болей на здоровье. Тебе ведь платить-то будут столько же, по больничному девяносто процентов. Чего тебе еще надо?

- Мало ли чего,- мнется Сергей. - Случится чего-нибудь, вдруг...

- Вдруг, вдруг, - передразнивает его Качанов.- А чего вдруг - и сам не знаешь... Война? Так тебе эти деньги не помогут. Наводнение, землетрясение, холера?.. Чего вдруг-то?!

- Ну, люди не дурней нас с тобой, а все копят. Все откладывают,- убежденно говорит Сергей. - У некоторых знаешь какие тыщи лежат? - завистливо вздыхает он. - Нам такие не снились.

- Значит, на черный день все держат? - насмешливо спрашивает Качанов.

- Ну, на черный, на всякий случай... Или к старости.

- Да о каком еще черном дне ты говоришь, если у тебя каждый день черный! Черт побери! - кричит Качанов. - Ты же вот в этой дыре сидишь! В грязи, в мазуте! Изо дня в день! Вот в этой вонючей конуре! Домой придешь, щей похлебаешь, пустых... Мясо ж, наверное, не берешь? Так?

- Мясо, брат, нынче колется,- машет рукой Сергей. - Мясо мне зарплата не позволяет есть.

- Ну, вот, щей похлебаешь. В домино пойдешь постучишь во дворе. И спать! А утром опять то же. Если кружку пива раз в неделю выпьешь - уже праздник.

- Пиво я люблю,- круглое лицо Сергея расплывается в улыбке. - Пиво я летом каждый день пью. После работы, по кружечке. Жинка мне на обед дает. А я первое только возьму,- подмигивает он весело.- Экономия. На пиво как раз остается. У нас,- оживляется Сергей,- возле нашего дома, бочка стоит. Всегда пиво свежее, и народу немного... - он замолкает, но улыбка еще светит на его лице, приятные воспоминания уходят не сразу.

Казалось, лишь на минуту-другую замолк разговор, а у Сергея глаза сразу же начали слипаться. И он, плеснув из чайника воды, намочил лицо.

- Засыпаю,- виновато улыбнулся он. - Так третью смену не люблю.

- Ничего,- ободрил его Качанов. - Последний день. Завтра отдыхаешь и послезавтра. С женой пойдешь в кино или в театр.

- Не-а,- помотал головой Сергей. - Мы не ходим. Телевизор у нас. А театры я вообще не уважаю.

- Ну, а ты был там, был ли? - мягко выпытывает Качанов.