Rasskazy

— Вот как? Значит, врач может?.. А если шрам останется?!— воскликнула мать — правда, без особого беспокойства.— А мы, помню, дома часто смеялись: мол, Саёко

вышла замуж, а все, верно, теребит свою родинку.

- Теребила.

- Так мы и думали!

- Нехорошая, конечно, привычка. А скажите, матушка, когда появляются родинки?

- В самом деле, с какой поры они появляются? У грудных детей я что-то не замечала.

- У моего ребенка тоже пока нет.

- Вот как! Во всяком случае, с годами их становится больше. А у тебя родинка особая. Она большая и появилась, скорее всего, когда ты была совсем еще малюткой.- Мать поглядела на мою шею и рассмеялась.

А я в те минуты думала: наверно, в детстве родинка на моей шее была всего лишь милой темной точкой, и мать с моими старшими сестрами, забавляясь со мной, часто дотрагивались до нее пальцами. Не от этого ли и у меня появилась эта привычка?..

Здесь, в родительском доме, ложась в постель, я снова стала трогать родинку, надеясь вспомнить детские годы, свое девичество.

Сколько лет я к ней не прикасалась!

Вас нет рядом, и я могу не стесняясь теребить ее. Но никакой радости я не испытываю. Стоит мне коснуться ее, и на глаза наворачиваются холодные слезы.

Надеялась предаться девичьим воспоминаниям, а вспоминала Вас.

Негодная жена, несносная женщина, с которой Вы, должно быть, разведетесь, укладываясь в постель и теребя родинку, думала только о Вас, странно, правда?! Такого я и сама от себя не ожидала!

Переворачивая мокрую от слез подушку, я засыпала, и мне даже снился сон о родинке. Будто в некой комнате -проснувшись, я не могла припомнить где - находимся мы с Вами и еще одна незнакомая женщина. Я пью сакэ и, кажется, сильно опьянела. Я настойчиво прошу Вас о чем-то.

В какой-то миг я даю волю своей жалкой привычке, и моя левая рука тянется через грудь к правому плечу - туда,

где плечо соединяется с шеей. Я касаюсь пальцами родинки, и она вдруг безо всякой боли отрывается. Сжимая родинку пальцами, я начинаю ее разглядывать. Она словно шкурка сваренного черного боба. Я капризничаю, требую, чтобы Вы вложили ее в свою родинку, что сидит рядышком с Вашим носом.

Потом я сама пытаюсь это сделать, хватаю Вас за рукава кимоно и, обливаясь слезами, припадаю к Вашей груди...

Когда я проснулась, подушка снова была мокрой от слез, которые и наяву продолжали литься из моих глаз.

Я чувствовала себя уставшей до изнеможения, но на душе было легко — будто тяжелый груз свалился с меня.

Может, и в самом деле моя родинка исчезла, думала я со счастливой улыбкой. И все не решалась дотронуться до того места, где она была.

Вот и все, что я хотела сообщить Вам. Мои пальцы и теперь хранят ощущение от сжимаемой ими родинки, похожей на шкурку черного боба.

Ваша родинка около носа меня ни капельки не раздражала, и я никогда о ней не заговаривала, хотя всегда помнила.

Какая интересная получилась бы сказка, если бы Вы вложили мою большую родинку в Вашу маленькую и та начала бы расти!

Как бы я была счастлива, если бы и Вы изволили увидеть мой сон!

Рассказывая Вам о своем сне, я кое-что упустила.

Когда я в постели начинала теребить родинку, Вы говорили:

— Ты выглядишь такой жалкой, несчастной.

Я радовалась, думая, что Ваши слова — признак любви. Я и вправду так думала. К стыду своему, должна признаться, что моя неприкаянность, наверно, как раз и проявлялась в привычке трогать родинку. Единственным оправданием для меня — об этом я уже Вам писала — может служить то, что привычку эту привили мне в детстве за

бавлявшиеся со мной мать и старшие сестры.

- Прежде вы меня часто ругали, когда я теребила родинку,- выговаривала я матери.

- Да... Правда, не так уж давно это было.

- Почему же вы ругали меня?

- Почему? Да потому, что это плохая привычка.

- Что раздражало вас, когда я теребила родинку?

- Да-а...- мать в раздумье склонила голову.- Должно быть, это выглядело неприлично.

- Может, и так... Но в каком смысле неприлично? Я казалась жалкой или... упрямой, своенравной?

- Так я не думала. Просто было бы лучше, если бы ты не теребила ее с таким отрешенным видом.

- Это создавало неприятное впечатление?

- Да, казалось, будто ты о чем-то не по-детски упорно думаешь.

- Разве вы, мама, и старшие сестры ради забавы не трогали в детстве мою родинку?

- Наверно, трогали.

Если так, то я в задумчивости теребила родинку, должно быть вспоминая о том, как в детстве любовно забавлялись со мной мать и сестры.

Разве нельзя предположить, что я трогала ее, когда думала

о тех, кто меня любит?

Вот о чем я еще хотела Вам поведать. Ах, как неверно изволили Вы воспринимать мою привычку!

Как Вы думаете: о ком еще были мои мысли, когда я, находясь рядом с Вами, теребила свою родинку?

Теперь я все думаю: мое странное поведение - оно так выводило Вас из себя! - было, наверно, проявлением моей к Вам любви, которую я не могла выразить словами.