Рассказы. Часть 2

Иногда в гимнастическом зале появлялся Пирс. Пирс и люди, которые наблюдали за ним, когда он сидел перед экраном, относились к третьему типу: крепкие, здоровые, но начинающие полнеть. Их можно было бы принять за первых поселенцев.

От Пирса он узнал, что перед оживлёнными и перепрограммированными открыт ограниченный выбор профессий: быть подёнщиком на полевых работах, податься в слуги или заняться кустарным трудом — несложное монотонное занятие по десять часов в сутки с ночлегом в переполненном общежитии.

Отныне жизнь Корбетта потекла в строгом режиме: четырнадцать часов занятий в кресле, час изнурительных тренировок в зале, час на еду и восемь часов на сон в бараке с бесконечными рядами коек.

— Работа… сон… еда… Всё расписано по минутам. За что же так? — однажды возмутился Корбетт. — Что за жизнь!

— Надо как можно скорее расплатиться с государством. Подумай сам, Корбетт. Чем ещё заняться тому, кого оживили? Он оторван от нашего общества, ему надо многому научиться, прежде чем стать гражданином. Мы предлагаем выбор.

— Ну да, держите перед носом приманку. Так не учат. Мне кажется, на это уйдут десятилетия.

— Тридцать лет напряжённого труда — и получай свидетельство о рождении. Затем право на работу, что даёт гарантированный минимальный доход, на который можно приобрести кассеты с образовательными программами. Учти, наша медицина достигла впечатляющих результатов. Мы живём намного дольше, чем жили вы, Корбетт.

— Всё же это рабский труд. Мне не подходит…

— Ты не прав, Корбетт. Это не рабский труд. Раб привязан к работе, а ты всегда можешь сменить её. У нас полная свобода выбора.

Корбетт непроизвольно вздрогнул. — Любой раб может полезть в петлю.

— Самоубийство, о Боже! — воскликнул контролёр. Если он и имел акцент, то он выражался в чёткости произношения. — Джером Корбетт мёртв. Я могу на память подарить тебе его скелет в целости и сохранности.

— Не сомневаюсь. — Корбетт представил как с любовью поглаживает свои собственные белые кости.

— Так вот, Корбетт, ты — преступник, у которого стёрли память.

И правильно сделали, добавил бы я. Преступление стоило тебе гражданства, однако ты вправе сменить профессию. Только скажи, что хочешь иметь другую индивидуальность. Разве такое могло присниться рабу?

— Это равнозначно смерти.

— Ерунда. Ты заснёшь, и всё. Проснёшься, и у тебя совершенно другой комплекс воспоминаний.

Тема была неприятна Корбетту, и больше он старался не заводить разговор об этом. Но совсем не говорить с контролёром он не мог. Пирс был единственным человеком в мире, с которым он общался, и в те дни, когда тот не показывался, он начинал сердиться и нервничать.

Однажды он спросил Пирса о гравитационных точечных источниках.

— В наше время о них ничего не было известно.

— Ты прав. Это нейтронные звёзды. В семидесятых годах вашего столетия были открыты пульсары и выведены формулы их распада. Твоя задача заняться ими вплотную.

— О!

Пирс насмешливо поглядел на него, потом произнёс:

— Ты действительно мало что смыслишь в своём времени.

— Астрофизика не моя специальность. Потом, мы не располагали такими средствами обучения. Пирс, ты сказал, что выучил английский с помощью инъекций РНК. Откуда вы её взяли?

Пирс только усмехнулся и вышел.

Корбетту совсем не хотелось умирать. Теперь он был совершенно здоров и на двадцать лет моложе, чем в день своей смерти. Программа подготовки раммера всё больше и больше захватывала его. Вот только бы они перестали относиться к нему как к собственности…

В молодости Корбегт служил в армии, где научился выполнять приказы, не переставая испытывать при этом чувство неполноценности. Но ни один армейский офицер не вызывал у него такого сильного чувства ненависти, как Пирс с его охранниками.

Контролёр никогда не повторял команду дважды. Ему, видимо, и в голову не могло прийти, что Корбетт посмеет ослушаться. Ни одна армия не смогла бы создать таких условий. Система скорее напоминала концентрационный лагерь.

Должно быть, меня принимают за идиота… Корбетт гнал прочь мрачные мысли. Он был трупом, которому даровали жизнь, пусть даже неполноценную.

Вновь обретённая жизнь казалась ему малопривлекательной.

Его раздражал существующий статус. Не с кем было даже поговорить, посоветоваться, за исключением ненавистного Пирса, к тому же ему постоянно хотелось есть. Их кормили раз в день, да к тому же очень скудно. Неудивительно, что все кругом такие худые.

Оставалась одна отдушина в подготовке себя к новой роли пилота космического корабля, который понесётся к галактическим далям на электромагнитных парусах…

Спустя две недели после возвращения из небытия Корбетту показали курс, по которому он отправится.

Расположившись в кресле, Корбетт уставился на трёхмерную карту своего маршрута, обозначенного зелёным цветом, не обращая внимания на раствор РНК, поступавший по каплям в вену.

Масштаб карты с каждой минутой уменьшался.