Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе

– Я купил вам яблок. – Папа берёт в руки спицы с красной ниткой.

– Спасибо. – Мы идём на кухню.

– Тебе яблоко с арахисовым маслом или с шоколадной пастой?

– С пастой, – отвечает Рене.

Я накладываю пару столовых ложек пасты в чашку и ставлю её в микроволновку. Пока она тает, я режу пару яблок.

– Что тебе известно?

– Ничего. Но у меня есть план.

– Что за план?

– Он появился, когда ты спросил своего папу про вечер в галерее. Надо сделать так, чтобы все подозреваемые пошли на этот приём.

– Как мы это провернём?

Вдруг на кухню заходит папа, и я закрываю рот. Любому будет понятно, что мы прекратили разговор из-за него.

– Попробуй, – быстро предлагаю я, протягивая ему тарелку с дольками.

– Ага. – Он берёт дольку яблока и макает его в шоколад, не сводя с меня прищуренных глаз. – Знаете, а я поверил, что вы не выходили на улицу прошлой ночью. – Он надкусывает яблоко и тщательно пережёвывает его. Мои щёки пылают от стыда. – Ммм, как вкусно, – облизывает он пальцы.

Звонит телефон.

– Наверняка мама звонит, – говорит папа. – Почему бы тебе не взять трубку?

Ура! Я не могу сдержать улыбки и поднимаю трубку:

– Алло?

– Привет, Стивен. Как ты?

Она будто обнимает меня своим голосом.

– Мам, всё хорошо. – В это мгновение мне так хорошо. – Я соскучился.

– И я соскучилась. Завтра буду дома.

– Мы собираемся на званый ужин в галерее в пять. Ты вернёшься к этому времени?

– Нет, я буду дома около семи.

Я тяжело вздыхаю, а затем меняю тему разговора.

– Помнишь, как ты сказала, что мистер Руперт изменился после смерти жены? Что ты имела в виду? Он опасен?

– Ох, я не знаю. Он очень зол на весь белый свет. Стивен, пожалуйста, не переживай из-за него. – Она делает паузу, а затем меняет тему разговора. – Ты не поверишь, что случилось с нами в самолёте.

– Ты не шмыгаешь носом, поэтому я предположу, что это не собака и не кошка. – Из-за аллергии у мамы часто бывает насморк и слезятся глаза.

– Нет, не кошка и даже не собака. С нами летела… индейка!

– Ты имеешь в виду, что у вас была индейка на ужин или живая индейка, которая летела в грузовом отсеке?

– Ни то ни другое. Она летела вместе с пассажирами. Ты же знаешь правило служебных животных, которым разрешено летать вместе с пассажирами?

– Да, но разве индейка на что-то способна? Разве она может помочь незрячему?

Мама смеётся в трубку.

– Или эта индейка может что-то расслышать? – Мы оба смеёмся.

– Она – терапевт, – наконец отвечает мама.

– Что?

– У пассажира была справка от психиатра, в которой написано, что индейка успокаивает его. Это его индейка-компаньон. Поэтому нам пришлось взять её на борт, причём без дополнительной оплаты.

– Индейка-компаньон. Может, мне тоже нужна такая.

– Ох, Стивен. Я скоро вернусь, очень соскучилась. – Я слышу, как она улыбается через расстояния. – Слушай, мне пора на посадку. Люблю тебя.

– И я тебя люблю, мам.

– Пока.

Я вешаю трубку. Мы с папой встречаемся глазами.

– Ей надо было идти.

Он кивает.

– Я хочу сказать, что верю вам на слово. Но я не хочу, чтобы вы бегали по району за каким-то сумасшедшим с оружием.

Он что-то знает. Точно знает. Или слышал, о чём мы говорили.

– Никаких погонь, – обещает с улыбкой Рене, перемазанная шоколадом.

– Никаких погонь, – соглашаюсь я, скрестив что-то крошечное там, где, как мне кажется, у меня сердце. Там, где сердце в эту секунду делает небольшое сальто назад, потому что мы делаем седьмую ошибку за сегодня – очень опасную ошибку. Мы собираемся пригласить сумасшедшего с оружием в галерею.

День второй. Ошибка восьмая

Перекусив, Рене садится напротив папы в гостиной и берёт в руки спицы.

– Наверное, я схожу переодеться, – говорю я и ухожу наверх в свою комнату. Я обнюхиваю свою футболку с логотипом «Королевского выгула собак». Кажется, она достаточно свежая. Я ношу её всего пару часов в день. На верхнем кармане штанов-карго я вижу пятно – кетчуп, наверное. Оттерев его тряпкой, я переодеваюсь в свою форму. В ней я чувствую себя профессионалом.

Когда я спускаюсь вниз, папа показывает Рене, как чередовать цвета на её шарфе. Он уже с фут в длину.

– Если ты и дальше будешь выгуливать собак со Стивеном, нам надо будет купить форму и тебе, – говорит папа.

– Серьёзно? – визжит Рене. – Это же моя мечта!

Конечно, мечта.

Похоже, Рене очень нравится папе: форма стоит денег, а он настоящий скряга. Если она станет официальным сотрудником, мне придётся делиться доходами.

С улыбкой от уха до уха она продолжает вязать: быстро и ловко.

– Мне так нравится этот красный цвет. – Она вяжет красиво и ровно, в отличие от меня, потому что у меня получается что-то жёваное. Мисс Совершенство. Мне никогда не стать таким, как она.

Я достаю наши куртки из шкафа и бросаю Рене ту, что носит она.

– Пошли!

– Увидимся позже, – говорит она папе.

– Пока, – бросаю я. Мы уходим к Беннетам. Я очень жалею, что пригласил Рене на очередную ночёвку. Мне её совсем не жаль. Я зол и не могу удержать злость в себе: она выливается в словах.

– Если твоего брата признают виновным, ты захочешь к нам переехать?

У неё отвисает челюсть. Глаза увеличиваются до размеров луны.

– Он. Не. Виновен.