Разрушитель миров

Его действительно кто-то держал – чьи-то пальцы крепко сдавливали его ребра и грудную клетку. А еще он слышал биение сердец. «Неужели у богов есть сердца, способные биться?»

По его ребрам пронеслась вспышка боли, и он зашипел, пытаясь сделать вдох сквозь крепко сжатые зубы. Его веки затрепетали. Свет казался ослепительным, но при этом он был золотистым и теплым. Что-то заслоняло солнце, а через несколько мгновений отходило в сторону, двигаясь размеренно и ритмично. Дом приоткрыл глаза, пытаясь угадать, где оказался. «По-видимому, мир богов находится за границами моего понимания».

Перед ним была стена, над его головой – крыша, а под ним – нечто деревянное. За окном скрипело колесо, а под ним журчала река. Где-то шуршали мыши. В углах трепетали паутинки.

Жаркая, острая боль снова пронзила Древнего, и он застонал.

Биение сердец ускорилось, а потом его ребра сжали еще раз. Ему больше не казалось, что его протыкают ножом; теперь он ощутил лишь легкое жжение.

– Дом, потерпите немного. Не шевелитесь. Она почти закончила.

Голос звучал устало, и в нем проскальзывало раздражение. Он точно принадлежал не богу.

Оставив совет без внимания, он попытался встать, и у него непременно получилось бы, если бы его не удерживали две пары рук.

– Корэйн? – прошептал он, пытаясь ее разглядеть. Он видел лишь фрагменты. Черные волосы в ореоле красноватого света; маленькие руки без перчаток; содранная кожа на костяшках пальцев. От нее до сих пор пахло рекой. И кровью. Вся комната была наполнена кисловатым, едким запахом железа.

– Да, это я, – выдохнула она. – Мы все тут. Только мы одни.

Дому наконец удалось сфокусировать взгляд.

– Где мы?

Он снова взглянул в сторону окна, откуда лился солнечный свет и доносилось журчание воды, питавшей мельницу.

– Я думал, что умер.

– Если бы, – донесся до него ядовитый голос Сарн.

Он снова почувствовал укол боли и легкое жжение. А потом ему показалось, что сквозь его кожу что-то проскальзывает. Дом вдруг осознал, что Сораса зашивает его рану, скрепляя разорванную плоть. Она находилась вне поля его зрения, но он ощущал на себе осторожные, выверенные прикосновения ее пальцев.

– Никогда не видела, чтобы кто-то смог выжить после того, как потерял столько крови, – сухо добавила она.

Дом хотел обернуться к ней и оскалить зубы в ухмылке, но ему удалось лишь немного сдвинуться с места. Деревянный стол, на котором он лежал, протестующе застонал под его весом. Древний вдруг ощутил, что на его торсе не осталось даже обрывков рубашки.

– Где Эндри? – резко спросил он, выгибая шею. Корэйн и Сораса снова прижали его к столу.

– К счастью, оруженосец понял, что Корэйн права. Когда мы сбегали из города, порт уже закрывали, – ответила Сарн. – Он решил идти с нами.

– Я помню… кое-что из этого. Но где он сейчас? – обеспокоенно переспросил Дом. – Я не слышу биение его сердца.

Корэйн обошла стол, продолжая придерживать его рукой за плечо. Большой физической силой она не отличалась.

– Вы слышите, как бьются наши сердца? – судя по голосу девушки, этот факт произвел на нее впечатление. – С каких пор?

– Э-э-э, с рождения? – неуверенно отозвался Дом и снова оглядел комнату. Все ее поверхности были покрыты толстым слоем пыли.

Сарн сделала еще один стежок.

– Мы нашли эту заброшенную ферму в нескольких милях к западу от Аскала. Пока мы сидим на сломанной мельнице, Трелланд обчищает хозяйский дом. Хотя он наверняка только притворяется, а на самом деле бесцельно бродит по комнатам и терзает себя бессмысленными переживаниями из-за матери.

Ее слова были пропитаны презрением.

На этот раз Дом не позволил Корэйн себя удержать. Он привстал на локтях и обернулся к убийце. Обрывки платья больше не прятали ее лицо, а свободно свисали с шеи, поэтому он видел, как плотно Сарн сжала свои пухлые губы – так, что они превратились в едва различимую ниточку. Черная сурьма, которой были подведены ее веки, размазалась и почти стерлись. Под глазами Сорасы пролегли темные круги, так же, как и у Корэйн: они обе давно не спали, а смертные очень сильно зависели ото сна. Дом это понимал, но ярость, рожденная его собственным горем и чувством вины, все равно вспыхнула в его груди, словно раскаленные угли, которые бросили в огонь. «Как она смеет судить этого мальчика?» Он оскалил зубы и сжал кулаки. Сарн не вздрогнула и не отняла рук от его кожи. Ее иголка настойчиво тянула за собой нить.

– А у вас и правда нет сердца, амхара, – проревел он.

Она сделала еще один стежок.

– Спасибо.

Дом нахмурился.

– Мы остановились слишком близко к городу. – Внезапно ему стало нечем дышать и показалось, что мельница может в любое мгновение обвалиться на их головы. – Нам нужно отсюда уходить.

К его разочарованию, Сарн восприняла это обвинение спокойно.

– После того, как кое-кто решил провести на себе операцию в полевых условиях, наша свобода передвижения оказалась слегка ограничена.

Дом попытался оттолкнуть Сарн от себя и вырвать из ее руки иголку.

– Я мог бы справиться и сам, – выпалил он.