Разведенные мосты

Я теперь всё дольше задерживаюсь в парке, живу среди природы. Бесконечной чередой плывут по небу облака, и так же бесконечно плетётся вязь дум и мыслей, уходят одни, приходят другие…

Заметил: с годами всё больше думаю о душе, вспоминаю прошлое, дорогих моему сердцу людей, друзей, товарищей. Со всеми ли жил по-божески, не обидел ли кого, не тянется ли за мной какая несправедливость?..

Борис Иванович Протасов, профессор-биолог, мой большой приятель, состоит в дружбе и переписывается с Иваном Михайловичем Шевцовым. Знает, что в молодости мы с Шевцовым были друзьями, а потом между нами пробежали кошки, отношения охладились, мы перестали общаться. Я об этом подробно рассказал в романе «Последний Иван». Ссоры никакой не было, явного конфликта — тоже, но дружба остыла, чувства притупились. Случай для моей биографии редкий; физиологически я так устроен: дружественность — моя природа, друзья всегда играли в моей жизни большую роль. Как-то так случалось, что из дюжины книг, которые мне удалось напечатать ещё при советской власти, все они появлялись на свет лишь тогда, когда на пути встречался добрый, душевный человек! И не дай Бог, если рукопись попадала к еврею. Тут возникали препятствия; рукопись обрастала сомнениями, подозрениями, а под конец и самым «авторитетным» заключением о её полной непригодности. Я потому так хорошо помню, и так благодарен каждой родной душе, встречавшейся на пути моих книг и вместе со мной начинавшей за неё борьбу. И если кто-то отпадал от моего сердца, я не роптал, не обижался на него, — спокойно и без дальних дискуссий удалялся и затем не искал с ним общения.

Да, не бранчлив и не драчлив, и благодарю судьбу, за то, что на свет рождён именно таким человеком. Я ещё в детстве, живя на улице, прочёл в какой-то случайно попавшейся мне книге, — а они все случайно мне попадались, — что великие русские писатели Толстой и Тургенев часто ссорились, а однажды на какой-то станции, кажется в Туле, даже подрались. Я тогда никак не мог себе представить, как дерутся два взрослых и таких важных человека. Один из них граф, другой тоже дворянин, и оба знаменитые писатели… Как же это они, такие люди, и вдруг дерутся?.. Я вот живу на улице, в мире беспризорном, среди обездоленных, отринутых миром ребят, а и то ни с кем не ругаюсь, никого не обижаю, и меня не обижают, а ещё и наоборот, кто корочку хлеба даст, кто морковку, огурец, а то и денежку… А они — дерутся!.. Это что же они не поделили?..

Возвращаюсь с прогулки, пообедаю или попью чаю и сажусь за компьютер. И тут всё моё личное забывается, я живу жизнью моих героев, плету кружева сюжета, тяну нить повествования. Она кажется мне бесконечной, но тянуть её надо. Герои, персонажи и лица эпизодические — всё это мои дети. Беспрерывный процесс рождения.

Какое это счастье — писать книги! Каждый день — праздник, каждый час, проведённый у компьютера, — наслаждение. Вроде бы и работа, и бывает трудно, и даже очень трудно, а всё равно: праздник! И нет ему конца, этому празднику жизни. Другие устают, выходят на пенсию, для них возникает проблема: чем заняться, куда себя деть? Усталость и меня посещает, но лишь на время. Полежал на диване, почитал, поспал и снова за компьютер. Как же я должен благодарить судьбу за то, что одарила меня именно такой работой и жизнью!

Борис Иванович Протасов показал мне присланное ему письмо Шевцова. В нём Иван Михайлович несколько раз называет моё имя.

Вот отрывок из этого письма:

«С большим интересом прочитал в «Русской литературе» Вашу заметку об И. В. Дроздове. У меня нет оснований сомневаться в Вашей объективности. И я рад, что И. В. Дроздов совершил творческий прорыв. К сожалению, я не читал его последних романов. Это похвально. Между прочим, я убрал из второго издания «Соколов» весь негатив об И. В. (изд. 2004 г.). Хорошо, что И. В. отмечен в двух томах Платоновской энциклопедии».

Я написал Шевцову письмо: