Ребенок Рут

Рут с трудом поднялась на ноги с помощью Мойры, Грон поддерживал ее сзади. Она сделала несколько неуклюжих шагов, всей тяжестью своего веса навалившись на хрупкую женщину, закряхтев и заскрипев зубами при следующей схватке, изо всех сил стараясь, чтобы её колени не подогнулись. Грон подхватил ее на руки, и она с признательностью указала на маленькую хижину. Он доставил ее туда гораздо быстрее, чем она смогла бы дойти туда сама.

Он пригнулся, чтобы зайти через дверь внутрь, Мойра последовала за ними, и в хижине тут же стало тесно. Грон уложил Рут на пол, и она жестом предложила ему сесть, прислонившись спиной к стволу дерева, а сама устроилась между его ног, прижавшись спиной к его груди, чтобы держать его за обе руки одновременно. Она видела это по телевизору, воспользовавшись единственным руководством, которое у нее было.

Мойра опустилась на колени у ее ног, пока Рут развязывала ниточки на трусиках бикини и вытаскивала их из-под себя. Ни к чему выставлять напоказ то, что так порывалась проверить Грила. Рут выбрала себе в акушерки Мойру, несмотря на большой опыт Грилы. Она услышала, как Альфа снаружи что-то крикнула сыну, и Грон ответил, но она даже не попыталась войти. Возможно, она понимала, что ей не рады.

Когда ее снова пронзила боль, Рут задумалась, правильно ли она поступила. Если что-то пойдет не так, первой это заметит Грила, а не Мойра. Но Грила не поместилась бы в этой хижине, к тому же Мойра была единственной, кто мог понять Рут.

Было очевидно, что им предстоит пройти долгий путь, прежде чем родится ребенок. Боль была невыносимой, Рут знала, что схватки должны следовать одна за другой, прежде чем у неё возникнет желание тужиться. Поэтому они продолжали ждать, Рут пила в перерывах между схватками кокосовую воду, а Грон успокаивающе мурлыкал у неё за спиной. Когда её охватила боль, она закричала сквозь стиснутые зубы, все её тело сжалось и окаменело. Когда спазмы прошли, она почувствовала себя опустошенной, измученной и усталой. Она не знала, сколько еще сможет выдержать, хотя понимала, что у нее нет выбора. Роды не позволят ей передохнуть, пока все не закончится.

Она отвлекала себя, подсчитывая секунды между схватками и то, как долго они длились. С каждым разом они затягивались и учащались, пока не стало трудно дышать, запаниковавшая Мойра начала подражать женщинам, которых в телепередачах для беременных учили дышать, пока Рут не захотелось треснуть её ногой по башке.

— Дыши! Дыши! — вопила она.

— Я дышу! — огрызнулась Рут, прежде чем очередная схватка исторгла из неё крик. — Если бы я не дышала, то уже давно бы сдохла! — из-за родов она стала, мягко говоря, раздражительной, и никак не могла найти в себе силы придержать язык, чтобы не выругаться.

— Хочешь, чтобы я посмотрела? — спросила Мойра. Она ждала, когда Рут отдаст ей команду, так как её заверили, что ей нужно будет лишь поймать ребенка.

— Не знаю, — выдохнула Рут, чуть не всхлипнув от силы, обрушившейся на неё схватки. — Наверно. Я ничего не чувствую.

— А тебе не хочется потужиться?

— Нет. Не знаю. — Ей пришлось оборвать речь ради очередного крика. — Я просто хочу, чтобы все это закончилось!

— Может позвать Грилу?

Рут захныкала.

— А что она сделает? Она же не врач!

— Рут, я не знаю, как тебе помочь! — воскликнула Мойра.

— Просто подожди! Подожди ещё немного!

Мойра затихла, нервничая, пока Рут извивалась в агонии, а Грон не мог ничего поделать, кроме как обнять ее и нежно покачивать, мурлыча ей на ухо и прижимаясь лицом к ее волосам. Время от времени Грила окликала его снаружи, и он отвечал, но у Рут не было сил гадать, о чем они переговаривались.

Прошло десять минут, потом пятнадцать, боли становились все сильнее, но Рут не чувствовала никакого прогресса. Каждая схватка была словно разряд тока или удар ножом. Рут думала, что хуже быть не может, она уже чувствовала, что сходит с ума, теряя связь с реальностью и окружающими ее людьми, которые не испытывали этой боли.

— Почему это так долго длится? — всхлипнула она, рухнув на руку Грона, который её поддерживал.

— Не знаю. Хочешь, чтобы я взглянула? — предложила Мойра. На этот раз ее голос звучал так, словно она хотела это сделать, и Рут слабо кивнула. Снаружи уже наступил вечер, внутри хижины было темно, но Рут не беспокоилась о том, сможет ли Мойра что-то разглядеть, пока она корчилась от боли, одетая лишь в свою длинную футболку. Мойра не осматривала ее раньше, но сейчас протянула руку и осторожно приподняла край футболки, заглянув под нее, пока Рут удерживала ноги раздвинутыми.

— О Боже, Рут, ты истекаешь кровью! — сказала она глухим от ужаса голосом.

— Что?!

— Там кровь, тебе нужна помощь, Рут! — Мойра начала паниковать. — О Боже, Боже, ты не можешь умереть, не можешь! Ты не можешь оставить меня здесь одну, ты мне нужна! Ты нужна Грону! Тебе нельзя умирать!