Реформы и реформаторы

Как и всякая мыслительная конструкция, и «традиционное общество» и «современное общество» в «чистом виде» в истории не встречаются. Так, в жизни современной Японии немало черт как современного общества, так и традиционного уклада. К тому же нередко «современное общество» безосновательно отождествляют с «гражданским обществом». Но надо иметь в виду, что и то и другое является продуктом длительной эволюции, причем процессы возникновения элементов современного общества (например, развитие права, промышленная революция) и формирование институтов гражданского общества не всегда и не обязательно совпадают во времени.

Возникновение понятий «традиционное общество» и «современное общество» связано с именем немецкого ученого ХХ в. М. Вебера, создателя получившей широкое распространение теории модернизации, под которой он понимал процесс трансформации традиционного общества в современное. Вебер создал своего рода модель модернизации, в основе которой было представление о том, что в конечном счете все страны и народы пойдут по западному цивилизационному пути. Однако события ХХ в., и в частности варианты развития (модернизации) стран Азии, Африки и Латинской Америки, заставили внести в теорию Вебера существенные коррективы и даже подвергнуть ее серьезной критике. Так, стало понятно, что никакой единой модели модернизации не существует, что развитие может идти по-разному и ориентироваться на разные образцы. Некоторые ученые и вовсе посчитали необходимым отказаться от термина «модернизация». Однако в современной России этот термин употребляется очень часто и нередко заменяет слово «реформы». Модернизировать что-либо – значит сделать его современным, соответствующим сегодняшнему дню, и это вполне согласуется с пониманием реформы как средства изменения.

Слово «модернизация» часто употребляется и в связи с Петровскими реформами, причем наряду со словом «европеизация». Так называют, видимо, модернизацию, ориентированную на европейские, а правильнее западноевропейские, образцы. Хотя модернизация не обязательно должна быть ориентирована на западноевропейские образцы, однако, говоря о реформах Петра I, несомненно, понятия «модернизация» и «европеизация» вполне можно использовать как синонимы.

Вернемся, однако, к системному кризису. Давая ответ на вопрос, почему реформы стали возможны и почему они были необходимы, использование этого понятия избавляет нас от обсуждения извечного и практически неразрешимого вопроса о том, были ли реформы Петра I благом для России или злом, уведшим ее с некоего предназначенного ей Историей пути. Необходимость перемен была продиктована самой логикой исторического развития России: осуществить реформы – это была единственная возможность преодолеть кризис и сохранить страну от распада. Причем спасти Россию в этих условиях могли только радикальные реформы, связанные с европеизацией.

Это давно понимали многие русские мыслители. Так, по мнению В. Г. Белинского, «Петр явился вовремя: опоздай он на четверть века, и тогда – спасай и спасайся, кто может». В. С. Соловьев полагал, что благодаря Петру I, начатым им преобразованиям Россия избежала участи Византии. А с точки зрения Л. А. Тихомирова, без Петровских реформ мы «утратили бы национальное существование, если бы дожили в варварском бессилии до времен Фридрихов Великих, Французской революции и эпохи экономического завоевания Европою всего мира». Примерно об этом же писал русский философ И. А. Ильин: Петр «понял, что народ, отставший в цивилизации, в технике и знаниях, будет завоеван и порабощен».

И современные историки и философы считают, что начатое при Петре I «строительство мануфактур, создание постоянной армии, реформа государственного аппарата были ответом на усиливающийся натиск капиталистической Европы»[83], и более того, что без Петровской реформы «России грозила бы участь Оттоманской Порты или Китая, которые перестали быть субъектом исторической инициативы и на долгие столетия превратились в заповедники мертвого традиционализма»[84].

Правда, существует точка зрения, что Россия пошла бы путем европеизации и без насильственной, ускоренной ломки, спокойно и постепенно. Однако в ситуации системного кризиса у нее просто не было на это времени. К тому же не стоит забывать, что на самом деле Петровские реформы продолжались в течение 1694 – 1725 гг., т. е. были растянуты во времени. За три десятилетия произошла смена двух поколений, и к моменту окончания царствования Петра I социально активная часть общества состояла уже преимущественно из тех, кто не мог помнить допетровскую Русь и испытывать по ней острую ностальгию, для кого введенные Петром новшества стали уже привычными.