Роковая Роксана

- Разумный человек не станет искать утешения, принося жертвы демонам, - сказал Бранчефорте.

Рассуждать о демонах к ночи точно не следовало, и я тихонько попросила:

- Не говорите таких страшных вещей.

- Называю вещи своими именами, - он усмехнулся и покосился на меня, словно прочитал мои мысли. - Нет, Роксана, - заговорил он мягче и без насмешки. - Я вижу угрозу куда серьёзнее, чем эти цветочки, которые бегали на шабаш. Есть кто-то, кто в тени, а не на виду.

- Аделард или мама? – спросила я сухо. – Так в чем дело? Проверьте их на колдовские способности.

- Дело деликатное, боюсь ошибиться, - уклончиво ответил он. – И его величество просил слишком не шуметь.

- Другими словами, доказательств у вас нет, - отрезала я. – Одни домыслы и догадки.

Бранчефорте только вежливо улыбнулся.

- Значит, я права, - взяв чашку, я сделала большой глоток, потому что в горле внезапно пересохло. – А я считаю, что действует посторонний человек. Причем такой, который не может подойти ко мне и объясниться. Именно поэтому он пишет мне письма.

- Допустим, - согласился граф. – Но почему он так резко изменил линию поведения? Сначала действовал против ваших женихов, много лет находился в тени, и вдруг проявил себя в отношении вас? Письма, убитая птица… Ведь ничего подобного раньше не было?

- Не было, - признала я. – Но мало ли, что может изменить человека? Иногда достаточно какой-то мелочи, чтобы низменные чувства взяли верх. Вспомните Эверетта. Он казался мне разумным, приятным человеком, а потом я увидела вместо человека чудовище.

- Отказываюсь видеть в Эверетте убийцу, - граф Бранчефорте покачал головой. – И прекрасно понимаю, что бедняге просто снесло голову, когда он увидел вас. А ведь я предупреждал его…

- По-моему, вы преувеличиваете силу моей внешности, - быстро возразила я, поставила блюдце с чашкой на стол, неловко дёрнула рукой, и чашка опрокинулась.

- По-моему, это вы преуменьшаете, - граф неуловимым движением пришлёпнул салфеткой коричневую лужицу, готовую пролиться со стола мне на колени.

- Не беспокойтесь, чай уже не горячий, - сказала я тихо, глядя на смуглую руку графа, накрывшую белый лён салфетки.

Я видела, как длинные сильные пальцы чуть сжали ткань, потом отпустили её, будто нехотя, потом граф убрал руку, и мне стало почти обидно, что он не попытался прикоснуться ко мне.

- Почему у вас такая фамилия? – спросила я, прогоняя обиду и сожаление подальше. – Бранчефорте – это ведь от слова «ветка»?

- Понимаю, к чему вы клоните, - отозвался граф, - но это всего лишь совпадение.

- Совпадение? – не поверила я. – Ковен ведьм, о котором вы мне рассказывали, назывался «Ветка розы». И теперь для собраний в развалинах использовали ветку. Может ли быть так, что эта история касается вас не только как инквизитора?

- Узнаю богатое воображение господина Ронбери, - граф откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. – Но передайте этому подозрительному господину, что он ошибается. Для меня это всего лишь дело, порученное королём. Ничего личного. И все совпадения случайны, разумеется.

- Ну, разумеется! – не удержалась я.

- Какая вы недоверчивая, - попенял он мне. – Лучше бы были такой недоверчивой, когда Лойл передавал вам моё поручение. Давайте договоримся, Роксана. Ценю вашу решительность, но предпочёл бы видеть не её, а осторожность. И благоразумие.

- Хорошо, заботливая нянюшка, - сказала я голосом монашки.

Граф осёкся, а потом хмыкнул, и это хмыканье показалось мне смущённым. Хотя… милорд Бранчефорте и смущение? Совершенно несовместимо.

- Простите, это было бестактно с моей стороны, - сказал он.

- Повторяетесь, - сказала я, вспоминая наш разговор с графом, когда он провожал меня до дома и впервые был откровенен, и добавила неожиданно даже для самой себя: - Вы спрашивали, Гилберт, любила ли я своих женихов…

Стало так тихо, что я смогла расслышать плеск волн в Пойзене.

- Тогда вы не пожелали отвечать, - произнёс Бранчефорте негромко.

Смотрите-ка. Тоже помнит наш разговор. Ну да, королевскому чиновнику полагается иметь хорошую память.

- И я не настаиваю на ответе, - сказал граф.

- Всё же отвечу, - сказала я, глядя на другой берег реки, где горели огни Солимара. – Любила, конечно. Возможно, не так, как полагается любить по церковным канонам, и не так, как описывают в любовных романах, но я искренне любила всех моих женихов. Когда Винсент сделал предложение, я была совсем юной. Он был старше меня на три года, всегда серьёзный, спокойный, немного грустный. Я робела перед ним и восхищалась его манерами. Он не говорил красивых слов, и письма писал по всем правилам – ничего лишнего и личного, очень вежливо о погоде, о здоровье, упоминание общих знакомых, строчка стихотворения… Он казался мне идеалом молодого человека. Конечно же, я была влюблена в идеал, и когда он умер, мне было очень больно. Даже думала, чтобы уйти в монастырь, но мама пригрозила, что отправится туда следом за мной и не даст спокойной жизни…

Я помолчала, собираясь с мыслями, и продолжала: