Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий

В среду вечером	Гибель Берлиоза
В ночь со среды	Похищение Степы
на четверг	Скандал с БосымПохищение Варенухи
Вечером в четверг	Скандал с СемплеяровымСкандал с раздетыми в Варьете Оторвание <так!> головы конферансье
В ночь с четверга	Исчезновение Поплавского
на пятницу	<в окончательном тексте соответствует Римскому>
Пятница днем	Скандалы с шоферами, скандал с пустым костюм <так!>, скандал с поющими служащими, скандал с дядей, приключения буфетчика. Следствие в Варьете. Похищение головы Берлиоза, его похороны. Следствие
Ночь с пятницы	Бал, убийство Майгеля, слежка.
на субботу	Следствие. Поиски Поплавского.
Суббота	Возвращение Варенухи и Николая Ивановича, их арест, арест Аннушки. — Привозят Поплавского из Ленинграда, возвращение Степы. Попытка ареста. (562-8-1-25)

Скандал как характеристика московской литературной жизни активно использовался автором на ранних стадиях работы над рукописью. В соответствии с этим замыслом скандальные происшествия в Москве имеют не одну, а несколько мотивировок: возможно, они инспирированы Воландом, но могут обусловливаться и самой природой жизни писателей, любимцев власти.

Наконец, третий мир романа — инобытийный, где главные герои оказываются после ухода из жизни. Он наделен своей структурой, иерархичность которой. не до конца понятна и, вероятно, намеренно не прояснена автором. Локус Иешуа (и Левия Матвея, а судя по концу романа, и Понтия Пилата, отбывшего свое наказание) называется вполне традиционно — «свет». Мастеру и Маргарите уготован «покой». Понтий Пилат до момента прощения пребывает на какой-то площадке среди скал, на том же уровне находится Ершалаим с пышно разросшимся за две тысячи лет садом. Наконец, сатана со свитой уходят во вполне традиционное пространство низа, бездны: «Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита» (5, 372).

Прорыв мастера в инобытийный мир совершается как награда за творчество, за «угадывание» последних тайн и ответы на «последние» вопросы. Мысль о жизни после смерти не была чужда Булгакову, упоминания о подобной возможности всякий раз обретали в его произведениях и даже в письмах разный облик, не фиксируясь в единой форме. Впервые в его творчестве вариант посмертного бытия возникает в романе «Белая гвардия» — в вещем сне Алексея Турбина. В наиболее традиционном виде — как рай, обещанный человеку, очистившемуся от грехов на исповеди, загробная жизнь представлена в «Кабале святош». В обоих случаях этим представлениям сопутствует ироническое отношение к институту церкви. В то же время в «Записках покойника» встречается представление о смерти как конечном моменте человеческого существования — именно так описывается смерть в сцене неудавшегося самоубийства героя.

Об инобытии Булгаков размышлял и вне творчества. Хотя о его убеждениях известно немного, представление о них дают несколько кратких замечаний. Так, в письме П.С. Попову от 24 апреля 1932 г. он выражает надежду, что покойная мать знает, как сложились судьбы сыновей (Булгаков 1989: 231). Известно его обращение к жене, Е.С. Булгаковой, — «…звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни» (Дневник 1990: 291) — формулировка, предполагающая и иное, кроме земного, существование. В личной беседе с одним из авторов настоящей работы в 1968 г. Е.С. Булгакова в ответ на вопрос о религиозности и вере мужа сказала, что он не был религиозен в традиционном смысле слова, редко бывал в церкви, однако в Бога верил, и представление о Боге совпадало у него с идеей высшей справедливости. По ее словам, Булгаков мыслил посмертное существование как постоянное пребывание в том душевном состоянии, в каком человек находился в момент совершения либо своего самого страшного греха, либо наиблагороднейшего поступка. За пределами земной жизни он ожидал встречи с теми, кто был близок ему, независимо от несовпадения эпох земной жизни (это подтверждает и монолог Маргариты, произнесенный на пути к вечному приюту: «Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не потревожит» — 5, 372).