Рождение Темного Меча

— Никогда больше не позорь ни меня, ни себя подобными мыслями! — сказала она, пытаясь говорить строго и сурово. Но голос ее дрогнул, а взгляд снова метнулся к сооружению, которое возвел Джорам, стремясь к своей цели. Содрогнувшись, Анджа прикрыла рот ладонью — а затем, поддавшись вспышке эмоций, схватила стул и швырнула его в угол. Затем она обернулась к сыну. Лицо ее сделалось мертвенно-бледным, а с губ уже готовы были сорваться слова упрека.

Но она так и не произнесла их, потому что увидела в глазах Джорама вопрос. А ответить на него Анджа не была готова.

И потому она развернулась, не сказав ни слова, и вышла из хижины.

Джорам, конечно же, предпринял попытку спрыгнуть с крыши — во время сбора урожая, рассчитав, что мать слишком занята и не вернется домой на обед, как происходило все чаще. Мальчишка забрался на самый край и прыгнул, всеми силами души желая повиснуть в холодном осеннем воздухе, как парят грифоны, а потом спланировать на землю, легко и плавно, словно опавший листок...

Он приземлился, но не как сорванный ветром листок, а как камень, сорвавшийся с горного склона. И здорово ушибся. Когда он поднялся на ноги и попытался вздохнуть, то почувствовал сильную боль в боку.

— А что это такое с моим малышом? — шутливо спросила у него Анджа тем вечером. — Что-то ты очень тихий.

— Я прыгнул с крыши, — ответил Джорам, упрямо насупившись. — Я хотел полетать, как остальные.

Анджа нахмурилась и уже совсем было собралась устроить выволочку сыну. И снова увидела в его глазах все тот же вопрос.

— Ну и что же, получилось? — угрюмо поинтересовалась она, безотчетно теребя край зеленого платья, давно уже превратившегося в лохмотья.

— Я упал, — сообщил Джорам не глядящей на него матери. — И ударился. Вот тут.

Он прижал ладонь к боку. Анджа пожала плечами.

— Надеюсь, ты усвоишь этот урок, — холодно произнесла она. — Ты не такой, как все остальные. Ты другой. И всякий раз, когда ты будешь пытаться подражать остальным, ты будешь причинять себе боль — или ее будут причинять тебе они.

Джорам понимал теперь, что мать права. Он действительно не такой, как другие. Но почему? В чем причина? Зимой того года, когда ему исполнилось шесть лет, этот вопрос снова начал мучить Джорама.

Джорам был красивым ребенком. Даже черствый, лишенный сантиментов надсмотрщик невольно отвлекался от своей однообразной работы и смотрел на мальчишку в тех редких случаях, когда его выпускали из хижины. Из-за того, что Джорам почти не бывал под открытым небом, кожа у него была белая, гладкая и полупрозрачная, словно мрамор. Глаза, затененные длинными черными ресницами, были большими и выразительными. Низко расположенные черные брови придавали его лицу задумчивый до странности взрослый вид.

Но самой примечательной деталью внешности Джорама были волосы. Густые, пышные, цвета воронова крыла, они росли над лбом острым мыском и падали на плечи ворохом спутанных кудрей.

К несчастью, эти самые прекрасные волосы в детстве были для Джорама сущим проклятием. Анджа отказывалась их подрезать, и теперь они сделались такими густыми и длинными, что их приходилось расчесывать по нескольку часов, чтобы распутать и привести в порядок, — а процедура была болезненная. Анджа пыталась было заплетать их, но волосы были настолько непослушные, что в считанные минуты выбивались из косы и снова принимались виться вокруг лица и рассыпаться по плечам, будто живые.

Анджа очень гордилась красотой сына. Для нее было истинным удовольствием заботиться, чтобы его волосы всегда оставались чистыми и ухоженными. По правде говоря, это было ее единственным развлечением, ибо она по-прежнему держалась надменно и продолжала сторониться соседей. Уход за волосами Джорама превратился в ежевечерний ритуал — и Джорам терпеть его не мог. Каждый вечер после скудного ужина и короткой прогулки мальчик садился на стул рядом с грубым деревянным столом, и Анджа при помощи магии и пальцев осторожно распутывала буйные, блестящие волосы сына.

Однажды вечером Джорам взбунтовался.

Весь этот день он, как обычно, сидел дома и смотрел из окна, как другие мальчики играют вместе, плавают и кувыркаются в воздухе и гоняются за хрустальным шаром, который сотворил их заводила, ясноглазый мальчишка по имени Мосия. Шумная игра закончилась, когда родители начали возвращаться с поля. Дети кинулись к родителям, цепляясь за них и вешаясь на шею. При виде этой картины Джорам помрачнел и ему сделалось как-то пусто внутри. Анджа постоянно обнимала его и вообще тряслась над ним, но ее любовь была столь яростной, что временами пугала. Джораму иногда чудилось, что мать прижимает его к себе с такой силой, будто хочет, чтобы они стали единым целым.

— Мосия! — позвал мальчишку отец и подхватил сына на руки.

Мосия наскоро поздоровался с отцом и уже готов был вновь ринуться играть.

— Ты похож на молодого льва, — сказал отец, взъерошив сыну волосы. Светлые волосы длинными прядями падали мальчишке на глаза. Отец подхватил челку и быстрым, осторожным движением состриг ее.