Рубикон, или Мир в латах

Куда же меня занесло на этот раз? Кто эти красавчики недюжинной ловкости и девушка с очаровательной улыбкой?.. У полиции ко мне вроде бы никаких претензий быть не должно. Пока, во всяком случае… Общественного порядка я не нарушал, законы, насколько возможно, уважал, кредитка моя в полном ажуре. Труп гранатометчика в Лонгвилле полиция со мной связать не могла, остальное же произошло настолько недавно, что никакая полиция за это время не успела бы раскрутиться. Даже если и донесли… А кто мог донести– то? Лина, которая была моей сообщницей?.. Во мне проснулся страх: я вспомнил новость, сказанную Арабеллой. И понял, что во всем происшедшем перед арестом вполне мог быть вариант, и вариант совершенно элементарный. Организация побега, фиксирование сцены убийства охранника на видеопленке – и вот вам материал для шантажа!.. Не знаю, как кригеры, а ЮНДО вполне могла организовать подобную пакость; ЮНДО, правда, ни к чему избирать объектом провокации меня, для нее бы больше подошли, скажем, Санчес или седой… А Лина? А Лина – нежелательный свидетель!.. Мне стало по-настоящему страшно. Девчонка в явной опасности, а я сижу, неведомо у кого в гостях. Еще одна ошибка классного диггера!.. А что, если все эти опасения уже стали запоздалыми? Ведь я не знаю не только где я, но и сколько прошло времени с последних событий. Час, сутки, неделя?.. Сколько я провалялся без памяти на этой тахте?

Щелкнул замок. Дверь распахнулась. На пороге стоял Санчес с подносом в руках.

– А вот и я! – сказал он и, поставив поднос на столик, уселся. – Ешь.

Я поскреб подбородок и обнаружил, что щетина на нем невелика. Не более, чем суточная. Приятное открытие.

– Ешь, не стесняйся! – сказал Санчес.

На подносе стояли тарелка с бутербродами и чашка кофе. Есть не хотелось, однако, бутерброд я взял: неизвестно, когда снова появится такая возможность.

– Как самочувствие?

Я промолчал.

– Прыткий ты оказался! – сказал Санчес. – Впрочем, мы на тебя не в претензии. С доктором все равно надо было кончать. Человек, работающий на двух хозяев, надежностью не отличается. Никогда не знаешь, что от него ждать.

Я жевал, глядя в стену.

– Чего молчишь? Бойкот решил мне объявить?.. Зря!.. А вообще, как знаешь! Мне твои слова не нужны. Ты и так уже для нас все сделал.

Я перестал жевать.

– Что это я для вас сделал?

– Все, что надо!

Он закинул ногу на ногу и посмотрел на меня с издевательской жалостью.

– Доктора ты убил?.. Убил! Я в этом уверен! Это раз. Шифровку своим дал? Наверняка дал! Это два.

– Подумаешь!.. В особняке доктора прямых улик против меня нет. Что же касается шифровки, то вообще не пойму, чем она может быть для вас полезной.

Он рассмеялся.

– Никогда не думал, что у ЮНДО такие тупые сотрудники!.. Знаешь, мы ведь сами готовили тебе побег из «Сиреневой веточки», только Лина нас опередила.

– Где она?

– А тебе какое дело? – ответил он вопросом на вопрос.

Я смотрел на него, стараясь сдержаться.

– Что, хороша девочка? – Санчес подмигнул. – Вот только не староват ли ты для нее?

– Это уж мы как-нибудь сами разберемся, не спрашивая твоего братского благословения.

– Ну-ну!.. Только для начала надо бы в живых остаться!

– Угрожаешь?

– Я?! Что ты! Ни в коем случае! Мы тебя теперь, наоборот, охранять будем. Ведь ты наш свидетель. А вот ЮНДО ты, пожалуй, потребуешься как виновник!

– Виновник чего?

– Виновник большого скандала!.. А как еще назвать нападение на ресторан?.. Что? Неужели ты не представил «Сиреневую веточку» в роли резиденции FMA в Тайгерленде?

Я закусил губу. Меня опять обвели вокруг пальца.

– Да-а, – сказал Санчес. – Не везет ЮНДО с агентами в нашем поселке! Один дезу выдал, теперь второй тоже самое делает. Нельзя же быть таким наивным! А может быть, Лина выполняла мое задание?

– Не верю! – Я сжал кулаки: меня била дрожь. – С каким бы удовольствием!..

– Руки коротки! – Он вытащил из кармана пистолет. – Я бы тебя тоже!.. Ты и твои друзья мне всю жизнь сломали. – В голосе его заклокотала еле сдерживаемая ненависть. – Я был блестящим офицером, защитником родины. А вы из меня сделали убийцу и провокатора… Я должен вот сидеть и ждать, чтобы вы как можно больше невинных людей постреляли!.. Ну, ничего, скоро мы предъявим вам обвинение! И в дискриминации предъявим, и в нарушении Декларации прав человека предъявим, и в государственном терроризме!.. – Он вдруг махнул рукой. – А, что там говорить!.. – И замолк.

Молчал и я. Сказать было нечего: в чем-то он был прав.

– Ладно, – проговорил он скрипучим голосом. – Недолго ждать осталось. Уже ночь на дворе… У нас там видеокамеры стоят, мы всю атаку заснимем. Будет для суда материал. – Он посмотрел на меня, и во взгляде этом уже не было ненависти, а была бесконечная, смертельная усталость. – И корреспонденты антиюндовских газет у нас в засаде сидят!