Рубин

– Ну так иди! – взмахнула рукой разъяренная Рубин. – Чисть с ней свои сапоги!

– Я с тобой хочу сапоги чистить, а не с ней. – Он искоса взглянул на нее.

Рубин его слова польстили, и она горделиво выпрямила спину, пытаясь скрыть улыбку.

– Ты разуваться собираешься? – Принц встал.

– Нет, свои сапоги я лишь бы кому в чистку не сдам. Слишком дорого они мне обошлись.

– Будешь в грязных ходить? – удивился Ордерион.

– Подумаешь. – Она пожала плечами. – До Белого замка день пути остался. Уж там, я уверена, найдется мастер, которому я смогу их доверить.

Ордерион ничего не сказал. Открыл дверь и вручил грязную обувь инайке прямо в руки.

Поели они быстро и молча. Девица вернулась спустя минут двадцать и забрала посуду.

– Вещи для деры уже привезли, – сообщила она. – Могу я их занести сюда?

– Конечно, – кивнул Ордерион и улыбнулся ей в ответ.

Рубин облокотилась о стол и подперла голову руками.

– Они знают, что ты мне не жена, – подсказал Ордерион. – На нас нет брачных амулетов.

– Может, мы их не носим, – хмыкнула Рубин.

– В Инайе принято их носить постоянно.

– А в Туреме нет.

– В Туреме много чего можно делать из того, чего нельзя позволить себе в Инайе.

– Блудить, например? – Рубин скривилась.

– Блудить можно везде, – усмехнулся Ордерион. – Но в Инайе это более тщательно скрывают, чем в Туреме. В гостевых домах Турема девушек для развлечений присылают, даже если заселяется пара с брачными амулетами на запястьях. Здесь такие вольности непозволительны. Будь у нас амулеты, эту девушку бы сюда не отправили. Странно, что мошенница, которая явно повидала мир, об этом не знает. – Он пристально смотрел на нее.

– Предпочитаю останавливаться у своих знакомых, а не в гостевых домах, – нашлась Рубин.

– У любовников, например? – произнес он.

Рубин откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– У тебя тоже есть свое прошлое, – ответила она. – Так что мы квиты, принц.

– Я не позволю тебе иметь любовников, – серьезным тоном озвучил он. – В твоей постели никого, кроме меня, больше не будет. Точно так же, как и в моей больше никого не будет, кроме тебя.

– Считаешь, что если я туремка, то такого понятия как «верность» для меня не существует?

– Это не вопрос понятия. – Он отрицательно покачал головой. – В культуре твоего народа измены – это нечто само собой разумеющееся. Особенно среди знати.

Брови Рубин поползли вверх.

– То есть когда двое женатых людей терпеть друг друга не могут, то им всю жизнь свою в несчастье влачить? Извини, но я другого мнения на этот счет. В Туреме распространены договорные браки. Это инайский принц может позволить себе сделать предложение простолюдинке, заверив ее, что король дарует ей титул деры, дабы сделать все официально нейтральным. В Туреме подобный неравный брак невозможен. Отсюда и измены. Тем не менее не стоит думать, что к женщинам, изменяющим мужьям, или вдовам, которые заводят любовников, там какое-то снисходительное отношение. Их все называют «гулящими», точно так же, как и в Инайе. – Рубин потерла знак на своем запястье, изучая рисунок. – Слушай, а эту юни вообще можно снять?

– Зачем тебе ее снимать? – Ордерион пристально смотрел на Рубин.

– Но это же не пожизненная метка! – засмеялась она.

– Ну, руку можешь себе отрубить, – как-то подозрительно тихо произнес он.

– Ты шутишь? – Она поморщилась.

– Нет.

– Шутишь, – улыбнулась ему Рубин, стараясь выдать самую очаровательную из своих улыбок.

Принц среагировал. Взгляд стал мягче, голос перестал звенеть металлом:

– Я ее наложил – и только я смогу снять. Или она исчезнет сама, когда я умру.

– А если умру я? – Рубин склонила голову набок.

– Моя метка останется. Я наложил юни, снять ее может только моя смерть.

Рубин опустила глаза, не в силах больше смотреть на Ордериона.

– А как отличить амулет от юни? – спросила она. – Отметки на коже ведь похожи?

– У юни всегда более сложный рисунок. На юни можно найти символы «заговора» маны, а на амулете их не бывает.

– И как они выглядят, эти символы? – Рубин протянула Ордериону запястье.

Он нежно провел пальцами по метке и погладил странную закорючку, похожую на изогнутую «м». Рубин присмотрелась внимательнее и смогла различить букву «о». И когда нашла завуалированную «я», написанную как будто поверх «м» и «о», резко одернула руку.

– Что это за собственническое клеймо такое? – Ее голос кипел негодованием и злостью.

Ордерион молчал, глядя на нее.

– Это не юни сделки! – воскликнула она и подорвалась с места. – Ты пометил меня! Как скот! Как кобылу в загоне!

Принц продолжал предательски молчать.

– Убери это! – Она сунула ему свое запястье. – Немедленно.

– Ты моя, – наконец произнес он, без тени сомнений глядя на нее. – Моя дева. Та, за которую я несу ответственность.

– И многих ты за свою жизнь таким клеймом одарил? – не унималась Рубин.

Он виновато опустил глаза.

– Многих, – сделала вывод Рубин.

– Кроме тебя, была еще одна дева, – его голос буквально заскрипел. – Особенная для меня. И та дева меня предала. После чего я разорвал метку связи с ней.

– Убери это клеймо с моего запястья, – громко и четко повторила Рубин.