Рубиновый лес

– Вы видели королевского зверя?! На прошлогоднем пиру? – ахнула жеманная дама в красном платье и с изумрудами на каждом из пальцев, спрятавшись за колонной вместе с остальными.

– И на прошлом, и на позапрошлом, из года в год… Я, между прочим, частый гость в чертогах истинного господина! – протянул пьяный ярл Олвен, бахвалясь.

– Как он выглядит? Больше человека или меньше? А это правда, что за драконами по полу тащится хвост, даже когда они… ну… пытаются сойти за людей?

– Вздор! Когда драконы сбрасывают чешую, хвоста не остаётся, но вот глаза и волосы выдают их с потрохами. Таких не встретишь у людей. А ещё у них бывают острые зубы и зрачки, как у рептилий… Не все из тварей умеют или хотят маскироваться целиком. Именно по этим признакам мы и вылавливали их, когда патрулировали города. – Ярл выпятил грудь колесом, пускаясь в рассказ о днях былой славы, и несколько женщин, собравшихся вокруг него, восхищённо ахнули. – Некоторые из ящеров жили бок о бок с людьми и отказались возвращаться в Сердце, когда началась война…

– О чём впоследствии горько пожалели, ха, – вставил один из хирдманов, налегая на краник в бочке, чтобы наполнить кубок. – В последний раз я видел дракона лет семнадцать назад. С тех пор как в Рубиновом лесу полёг прославленный хирд короля Оникса, ящеры стали появляться всё реже, а потом и вовсе пропали. Я, конечно, не сомневался, что победа останется за людьми, но всё равно интересно: почему они сдались? Война, которая длится всего год, не война вовсе. Куда сгинул их поганый род? Может, королевский зверь что-нибудь знает об этом?

– Да прячутся небось на своём скалистом острове, как в глубокой древности. Или передохли давно. Одна вёльва ведь, поговаривают, прокляла их, – протянул ярл задумчиво, прихлёбывая эль. – Сгубила тысячу детёнышей за одну ночь в отместку за казнь младшего принца Оберона, прибывшего в Сердце вместе с торговыми караванами. А драконы, я слышал, глупее животных – если потомство гибнет, они сами от тоски в море сбрасываются.

– Как печально… Вот бы самой увидеть одного из них! – тяжко вздохнула дама в красном и, кажется, даже притопнула туфлей. – Неужели нам не покажут королевского зверя? Может, обратиться к юной госпоже?..

Я продолжила путь по залу, прекратив подслушивать, и юркнула за соседнюю колонну, чтобы не стать жертвой бестактных просьб. Если уж кто-то и был более обсуждаемой фигурой в замке, чем я и отец, так это Солярис – ни один пир не обходился без уговоров привести его и показать, точно кобылу на ярмарке. От этого мне хотелось плеваться не меньше, чем от разговоров о Море и геноциде.

Может, Солярису и впрямь не стоит приходить на моё Вознесение…

– Это так бестактно – обсуждать войну и чужое горе на празднике жизни. Лучше бы они обсуждали вашу красоту – уж она точно заслуживает внимания.

Я остановилась на полушаге – прямо возле деревянного кресла-качалки, застеленного мехом и придвинутого вплотную к камину, на котором устроился одинокий юноша. Мне потребовалась всего секунда, чтобы узнать его – светлые волосы, забранные на висках и по бокам в широкие косы, но распущенные сзади до самых лопаток. В них сверкали руны – настоящие, гадальные, выточенные на круглых камешках опала. Ярл туата Дану и впрямь был необычайно молод, старше меня всего на год или два. Вблизи глаза у него оказались тёпло-карими, как фундук, а кожа – неестественно загорелой для зимы. Помимо этого я заметила шрамы на его пальцах, в которых он держал увесистый бурдюк с медовухой, – такие шрамы остаются от тетивы охотничьего лука, если не умеешь с ним обращаться.

– Дайре из рода Дану, пятый сын ярла Ульвика, – представился юноша, поднявшись на ноги с кресла и застыв в низком поклоне, пока я не произнесла:

– Пятый сын? Вы всё ещё представляетесь именно так? Вы ведь уже полгода как сами являетесь ярлом. Отец рассказывал мне о вас.

– Прошу прощения. Всё ещё привыкаю. – Дайре выпрямился и снова улыбнулся. Он оказался с меня ростом, но это не мешало ему держаться так, будто он был выше всех в зале. Понятно, почему до Матти доходили слухи, будто ярл Дайре необычайно красив – так оно и было. Но почему-то эта красота не привлекала меня, а отталкивала. Впрочем, может, дело было вовсе не в ней…

– Расскажите, как же так получилось, что вы стали ярлом в обход своих братьев? – поинтересовалась я, медленно приблизившись к сложенным у камина брёвнам. – Признаюсь, этот вопрос давно меня терзает…

– Боюсь, я не в силах утолить ваше любопытство. Ответ на этот вопрос известен лишь королю Ониксу. Я поражён, что он смог разглядеть во мне нужные задатки, и намерен сделать всё, чтобы не предать его ожиданий. Надеюсь, мне удастся отблагодарить истинного господина за оказанную честь до того, как болезнь возьмёт своё.

Недаром я подошла к камину: лишь благодаря тому, что я наклонилась к нему, чтобы игриво провести рукой над языками пламени, Дайре не увидел, как исказилось моё лицо.

Откуда он знает?!

– Прошу прощения, но о какой болезни вы говорите?

– О наказании за нарушенный гейс, конечно.