Рус

Весь световой день шли вдоль берега материка, используя попутные ветры и приливно-отливные течения. Ночевали на берегу, грабя оказавшиеся рядом деревни. Впрочем, брать особо-то и нечего было. О нашем приближении сигнализировали дымы костров, и крестьяне прятались в лесах, унося все ценное и уводя с собой скот, а зерновые, овощи и фрукты еще не созрели. На месте памятного мне Шербура сейчас деревня, которую плывший с нами бретонец называл Цербург. Это сокращенное от Цезарьбург (Цезаря город), поскольку основан был по приказу Юлия Цезаря. На островах Гернси и Джерси, будущих стиральных машинок для отмывки добычи крупного ворья со всего мира, пока обитают рыбаки, еле сводящие концы с концами. На острове, где будет город Сен-Мало, будущая столица французских корсаров, тоже лишь небольшая рыбацкая деревенька и на вершине холма находится монашеский скит. Сейчас это пригород Аледа – поселения, расположенного в эстуарии реки Ранс, защищенного валом с каменными башнями, возведенными еще римлянами. В то время остров был полуостровом. Сейчас уровень океана поднялся, и в прилив, который здесь бывает до четырнадцати метров, перемычку затапливает. По Ренсу мы и проплыли вглубь полуострова Бретань, подгоняемые мощным приливом, высадившись в нескольких километрах от Ренна. Оставив там драккары под охраной аборигенов, пешим ходом часа за три добрались до будущего административного центра провинции Бретань, где нас ждали Эриспоэ и Ламберт, свергнутый граф Нанта и Ренна. К тому времени город, не дождавшись помощи от короля Карла Лысого, уже сдался. Когда прибыли викинги, горожане заканчивали разбор деревянно-каменных башен. Частокол был снесен ранее, скинут в ров, засыпанный почти полностью. Оттуда объединенная армия двинулась по второстепенной римской дороге на юг, к Нанту, который в будущем станет столицей герцогства и где я проживу несколько почти счастливых лет, будучи не хухры-мухры, а целым виконтом.

Трудно представить пару более непохожих людей, чем Эриспоэ и Ламберт. Двадцативосьмилетний предводитель бретонцев был коренаст и крепок, напомнив мне статью своего будущего соплеменника Бертрана дю Геклена. Круглое носатое лицо словно вырубили неумело топором, из-за чего казалось, что перед тобой туповатый лесоруб, шебутной не по чину. Сорокадевятилетний экс-граф был длинным и худым, с по-мужски красивым, породистым лицом. При этом Эриспоэ прямо таки фонтанировал идеями, далекими от реальности, а Ламберт был флегматичен и казался человеком приземленным донельзя. У меня появилось подозрение, что в данном случае души дон Кихота и Санчо Пансы поменялись телами. Общим у этой сладкой парочки мятежников было одно – оба брились, в отличие от своих воинов. Я заметил, что у франков и бриттов сейчас знатный человек может позволить себе только усы, а наличие бороды является признаком худородности, поэтому меня часто принимали за командира викингов, травмируя самолюбие конунгов и ярлов.