Русь. Том I

— Ну, подожди, дождешься большого дела, тогда покажешь себя.

— А как его не будет?

— Будет, — сказал Валентин.

— Ну, ладно, считай за мной! — крикнул Федюков, махнул рукой, и прибавил: — Именно безграничное поле нужно. Ну, давайте!.. Воейков, пейте.

— Пейте! — закричали все.

Так как на Митеньку воздействовала уже не одна воля, а несколько, то он, немного поспорив, все-таки протянул руку к рюмке, тут же, кстати, найдя оправдание в том, что это последний день и его даже хорошо провести по-старому.

Он только не удержался, чтобы не сказать Валентину:

— Поехали дело делать и по обыкновению застряли.

— Успеем, — отвечал Валентин. — Курдюмов твой никуда не уйдет. Может быть, его сейчас нет дома, а если мы задержимся, то он к этому времени вернется.

— Вот уедем с Валентином на Урал, — сказал Федюков, — тогда нас никто беспокоить не будет…

— Как, и вы тоже? — спросил удивленно Митенька.

— То есть, как это «и вы тоже»? — сказал, обидевшись, Федюков. — Он определенно приглашал меня. И задержка была только за мной.

— Все поедем, — сказал Валентин.

Беседа затянулась надолго. Велели зажечь дорожный фонарь и, приняв свободные позы, улеглись ногами врозь, головами в кружок около расставленного на маленьком коврике ужина из покупок Федюкова.

Кучера около лошадей, присев на корточки, тоже что-то закусывали, после того как им поднесли по стакану рома. И они, сморщившись и посмотрев друг на друга по поводу крепости господского напитка, пошли, утирая рукавами рты, к своему месту.

Федюков каждый раз, когда кончали бутылку и коробку с закусками, шел нетвердой поступью к коляске и приносил еще одну. А потом пошел и, увидев пустой кулек, только посвистал, утерев подбородок.

— Кончили, брат… — сказал он, озадаченно посмотрев на Валентина. — Как же мне теперь домой-то показаться? Ведь это неловко получилось…

— Конечно, неловко, — отвечал спокойно Валентин. — Поедем уж с нами кончать дело.

— Какое дело, когда уже скоро двенадцать ночи! — воскликнул Митенька. — Что людей напрасно беспокоить? Еще прогонят.

— Я его прогоню… — отозвался молчавший до того Петруша, стараясь стоять по возможности прямо, так как ему повезло на ром и теперь толкало то взад, то вперед. — Я ему растрясу карман. А то накопил — и сидит.

— Это что, глухой-то? — спросил Ларька, готовивший лошадей. — Так бы и сказали раньше, я бы в минуту доставил. А то слышу — Курдюмов. У нас его тут так никто и не зовет.

— А почему — глухой? — спросил Валентин.

— Прозвище такое… Ох, и скуп, все воров боится. Как бы еще собаками не затравил.

— Я его затравлю… — сказал опять Петруша.

— Петруша заговорил, это хорошо, — заметил Валентин.

Митенька Воейков с некоторой дрожью представил себе, как эта компания будет производить операцию продажи имения, ворвавшись в чужой дом в 12 часов ночи, да еще имея в своем арьергарде Петрушу.

Но остановить их было уже невозможно.

Когда Ларька понял, к кому они едут, он действительно доставил путников в десять минут.

LX

Подъехали к темневшей в стороне от дороги мрачной усадьбе с запертыми тесовыми воротами. И когда весь поезд остановился у ворот и передние лошади стукнулись в них оглоблями, на дворе поднялся лай из самых разнообразных собачьих голосов.

В одном окне мелькнул робкий огонек и сейчас же опять погас. Никто не отпирал, и только собаки среди ночи заливались на все голоса.

— Должно быть, спят, не слыхать ничего, — сказал Ларька, — эти еще, домовые, разбрехались тут…

И он ударил сапогом в подворотню, из-под которой высовывались оскаленные морды. Лай поднялся еще громче. Одна даже завыла.

— Вот ад-то кромешный, — сказал Ларька, отойдя с кнутом от ворот и сплюнув.

— Ну, бросьте все, поедемте, — сказал Митенька.

— Нет, как же, надо добиться, — возразил Валентин.

Митрофан тоже слез и, подойдя к окну, стал стучать, потом нашел лазейку в заборе и, крикнув, что он сейчас обделает дело, скрылся. И правда, обделал дело. Минут через десять он вернулся.

— Ну, что же? — спросили у него все в один голос.

— Чумовой какой-то, — сказал неохотно Митрофан, — увидел меня, затрясся весь и заперся.

— Что бы это значило? — сказал Валентин.

— Постой, я ему покажу, как не отпирать, — проговорил Петруша. Он не спеша вылез и, подойдя к парадному, так начал молотить в дверь своими огромными кулаками, что, казалось, трясся весь дом.

— Петруша сегодня довольно хорошо работает, — заметил Валентин. — Если бы мы его не взяли, не продать бы имения.

— Кто там? — послышался испуганный мужской голос за дверью.

— Помещики, по делу, — ответил Петруша.

— По какому деду? Какие помещики? Проезжайте с богом…

— Ну, еще разговаривай! Отпирай сейчас, а то дверь высажу! — гаркнул Петруша.

— Мы очень извиняемся за беспокойство, — сказал Валентин, подходя к двери, — но у нас очень спешное дело, и только поэтому мы решились вас беспокоить.

— Да кто вы такие?

— Здесь присутствуют: Валентин Елагин, Федюков, Дмитрий Ильич Воейков и остальные.

За дверью воцарилось нерешительное молчание.

Все, столпившись около двери, ждали. Даже кучера отошли и, приподнимаясь на цыпочки, заглядывали через плечи господ.