Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные

В то время мы еще переписывались с родителями Вовы. Тогда же он узнал о смерти его отца, арестованного, посаженного в тюрьму, где он скончался от сердечного припадка. Ольга Илларионовна написала об этом, это был ужасный удар для мужа. Его отец был военным судьей, в чине генерала, ясно, что его скорбная участь была намечена заранее. В те минуты острого переживания Вова пожалел, что мы покинули Россию, что он ушел из флота. Он стал горько упрекать меня, так как все это произошло явно по моей вине. Ведь я его уговорила вернуться ко мне в Гельсингфорс, покинуть флот. Затем затянула его на юг. Мы начали ссориться и спорить без конца. Он был крепко привязан к своей семье, и я отлично понимала остроту его переживаний, бессилие их. Мне самой было очень горько, что я разлучила его, быть может навсегда, с семьей, но в то время мне казалось самым важным уехать подальше от тех жутких зверств, которые совершались вокруг нас. Сколько наших моряков погибло, не перечесть. Единственное оправдание было то, что если бы мы вернулись в Петроград, он во флот, то ему пришлось бы бороться вместе с красными против своих, белых. Но он видел это иначе, он надеялся на перемену всего, что случилось.

Через несколько месяцев после того, как видели Дашкевича, мы встретили его сестру. Не помню ни ее фамилии, ни имени. Она нам рассказала, что узнала про брата. Он не нашел в живых никого из своей семьи, все были расстреляны; та же участь постигла всех жен и детей моряков, которым не удалось эвакуироваться. Это известие нас всех потрясло. Мы пригласили сестру Дашкевича к нам ужинать. Она прибыла на шлюпке с неким Морковниковым. Яков Иванович старался ее рассеять, развлечь от горьких мыслей о брате… После этого грустного ужина мы все разошлись по каютам в подавленном настроении. На другой день мы узнали, что бедная сестра Дашкевича утонула во время своего возвращения. Шлюпка наскочила на канат, перевернулась, и она очутилась в очень холодной воде и, видимо, сразу же пошла ко дну, несмотря на то что умела плавать. Вероятно, у нее произошел разрыв сердца. Ее тело найдено не было, море унесло его далеко. Произошло это в декабре, незадолго до Рождества.

Во время рождественских праздников мы неожиданно получили приглашение от директрисы местного лицея. Она нам написала, что устраивает елку для детей и просит нас прийти с нашими детьми. Как было странно очутиться в огромном зале, освещенном нарядной люстрой, с многочисленными свечами. Видеть множество других детей, прелестно одетых, нарядную публику. В тот вечер я почувствовала, как мы одичали, как отошли от той культурной жизни, в которой наши предки имели место веками. Французы были крайне любезны с нами, предложили обильный чай, затем елка была зажжена и началась раздача подарков. Девочки получили прекрасные куклы, а мальчик остался в восторге от огромного мишки, с которым он не расставался годами.

Мы познакомились с дочерью директрисы Маргаритой. Она нам сообщила, что у нее есть жених и она его ждет к Новому году. Капитан сразу же заявил, что хочет их пригласить к нам на корабль. После долгих переговоров было решено, что они придут в день Нового года завтракать и приведут жениха Маргариты, с которым нам приятно будет познакомиться…

Готовились мы к этому завтраку долго и тщательно. Для нас в те времена это не был Новый год, его ждали только через тринадцать дней; вообще тогда нам и в голову не могло прийти переменить что-либо в нашей жизни.

Не помню через кого, но до нас дошли слухи, что Дашкевича постигла та же участь, что и его семью, он был расстрелян. Эти вести все больше и больше отдаляли нас от родины, эта наглая преступность, царившая там, пугала нас, сердце сжималось при мысли, что, быть может, родина для нас погибла, что мы обречены на вечную разлуку с ней. Мой бедный Вова никогда с этим не соглашался и продолжал твердо верить в наше возвращение.

В день Нового года, когда Маргарита с женихом и матерью явились к нам, кают-компания была тщательно убрана, посередине стола стояли цветы, стало уютно и празднично. Для нас это было большое событие! Настоящие французы оказывали нам честь своим посещением. Борис Николаевич напек уйму пирогов, была приготовлена водка, хорошее вино тоже украшало стол. Казалось, что все устроено честь честью. Клод, жених Маргариты, всем очень понравился, веселый, красивый молодой человек. Он сразу же почувствовал себя легко и свободно в нашем обществе; пришел в восторг от нашего обычая пить водку залпом, чего, конечно, ему никогда не приходилось делать…