Русский клуб. Почему не победят евреи (сборник)

То-то теперь, остыв от горячки самостийности, бывшие «национальные классики» и их наследники опять просят принять их произведения на наших просторах. Понятно, кому нужны казахские композиторы в Алматы (бывший русский город Верный), поэты, сочиняющие на «рiдной мовi» в самостийной Украине. Нам уже приходилось высказываться, что если и было что-то бесспорно полезное от распада Советского Союза, так это исчезновение навязанного нам силой изучения «братских» литератур и искусства. А ведь это отвлекало целые поколения русских граждан от собственной, уже безо всяких преувеличений великой культуры.

Разумеется, молодые деятели «Русского клуба» все это не только замечали, но и понимали еще с конца шестидесятых годов. И тут самое время напомнить, что в русском гражданине издревле таится сильнейшее чувство государства, его нерушимой сохранности, почти сакральности. Полагают, что это заложено еще в «Слово о полку Игореве». Иго Золотой Орды и потрясения Смутного времени, а в новейшее время – катастрофа девятьсот проклятого пятого года и гнусного февраля 1917-го лишь укрепили в русском народе это чувство, ставшее почти инстинктом самосохранения.

Мы понимали, что крах советского государства принесет народу немыслимые тяготы, возможно, и гибель России. Вот почему мы опасались делать упор на русском, даже само это слово употребляли осторожно, с оговорками. Задним числом теперь в том можно нас упрекать, что некоторыми иногда и проделывается. Было ли это правильным политически в ту пору? Теперь, много лет спустя и в совершенно иных исторических обстоятельствах, во всеоружии полученного нами всеми горького опыта, могу утверждать: да, то было верно.

Скажем прямо, о чем невозможно было говорить вслух тогда и почему-то молчат и по сегодня: советским государством со сталинских времен и вплоть до Кости Черненко управляли русские. И это отлично знал не только партгосаппарат, но и все народы и племена великого Союза от чукчей до молдаван. Кстати, это осознавали также и во всех европейских «странах социализма». С Китаем и даже Вьетнамом было иначе, но это уже другой совсем сюжет.

Наличествовало и прямое проявление русского руководства в «братских республиках» – все вторые секретари там были подчеркнуто русские и не из числа местных уроженцев. Они редко выступали с публичными речами, это делали их местные сотоварищи, но нити управления опекали четко и недвусмысленно. К ним, кстати, обычно и направляли свои жалобы местные граждане, не доверяя – и не без оснований – своим, а надеясь на беспристрастность московских надзирателей. Более того. Председатели местных управлений КГБ назначались Центром и зависели от местных первых секретарей только в партийном порядке. Тем паче – командующие военными округами. Отметим, что округа эти не совпадали с гражданским административно-территориальным делением, перекрывая пресловутые «границы» всех республик. Как видим, государственное устройство было весьма четким и стройным, а о ленинском «праве наций на самоопределение вплоть до отделения» говорить вслух, хоть и в полуофициальной обстановке, не полагалось. Даже более того.

Помню примечательный случай подобного рода, произошедший на весьма высоком уровне, не только выразительный, но и веселый. Как-то во второй половине семидесятых состоялось очередное совещание в ЦК КПСС, на котором собрали руководителей печати и телерадио. Речь шла о состоянии народного образования в стране. Некий высокопоставленный представитель ведомства стал говорить о недостатках в обучении школьников, вот, мол, некоторые призывники в армию «плохо понимают команды на русском языке»… Присутствовавшие на совещании, в большинстве своем всезнающие и понимающие все циники, дружно и громко расхохотались. Команды на русском языке полагалось понимать и исполнять всем без исключения гражданам Советского Союза. И нашим братьям от Кубы до Монголии.

Зададимся вновь вопросом, надо ли было в тех казавшихся незыблемыми условиях раздувать разговоры о государство-образующем значении русского народа в Советском Союзе? Оставим вопрос открытым для обсуждения во всеоружии достоверного изучения всей совокупности исторических обстоятельств.