Рыцарь

— Тем не менее это типичный пример Его справедливости. Он заботится о своих людях — точно так же, как, например, я забочусь о своих. Я наказываю их врагов так, чтобы ни у кого больше не зародилось и мысли покуситься на моих людей, на мои земли или на мое имущество… Знаете, Андрэ, после того, как я перевешал здесь всех бродяг и нищих, мои крестьяне стали жить лучше. Я, заметьте, уже шесть лет воюю не иначе, чем только если я сам захочу повоевать. Никто не осмеливается покуситься на мои земли. Такой же логике следует и Он. Ему нужны только верные, преданные слуги — и Он проверяет их, как проверял Авраама.

— Говорят, — заметил я, — что месяц назад какую-то вашу крепость осаждали мавры.

— Было, было… — Альфаро улыбнулся и откинулся на спинку кресла. — Вы правы — исключения иногда еще случаются. Юсуф аль-Кейсар привел под стены Менханьо четыре тысячи воинов. Он полагал, что этого довольно, чтобы справиться со мной, потому что у меня людей значительно меньше. Он ошибся.

— В чем была его ошибка?

— Он был слишком самоуверен, чтобы лично поговорить со мной. И я сумел убедить его воевать в другом месте.

— Да вы, оказывается, гипнотизер, граф, — лениво протянул я, отщипнув кусочек поросенка.

— А что такое «гипнотизер»? — заинтересовался Альфаро.

Я объяснил.

В глазах дона Альфаро мелькнули насмешливые огоньки.

— Похоже. Вам мой рассказ уже наскучил?

— Нет, что вы! Продолжайте.

— Вся разница между человеком и Богом, дон Андрэ, состоит только в размере личного могущества. В остальном мы очень похожи. Ведь не зря же говорится, что Он сделал человека по образу и подобию своему.

— И что из всего этого следует?

— Я уже говорил о равновесии между светом и тьмой — равновесии, на котором изначально был основан наш мир. Бунтовщик равновесие нарушил. Он нашел способ — простой, хотя и весьма болезненный, — снять часть груза с одной из чаш весов, издревле пребывавших в устойчивом положении. Весы отклонились в другую сторону, и, если бы настоящий властитель мира пребывал в бездействии, движение стало бы необратимым…

— Ну и что плохого? Жили бы все долго и счастливо. Все друг друга любили бы и были бы довольны. Что в этом плохого?

Я развлекался. В его философско-религиозные домыслы я не верил ни на грош.

Альфаро то ли не замечал моего настроения, то ли не принимал его во внимание. Может, ему просто хотелось поговорить.

— А вы представьте себе, что будет, если солнце перестанет заходить и ночь не будет сменять день. Останется только свет, не будет тьмы. Долго ли вы проживете в таком мире?

— Ладно, пусть тьма останется, — разрешил я. — Но что плохого, если исчезнут зло и страдания?

— Застой, — сказал Альфаро. — Человек, живущий в мире, где нет зла, никогда не будет пытаться достичь чего-то большего.

— Вы так полагаете?

— Уверен. Человек — ленивое животное. Если дать ему все то, что он хочет, он так и останется ленивым животным. А вот когда ему чего-либо не хватает, он вынужден напрягать свой разум или хотя бы мышцы, чтобы этого добиться. На этом основано все, чего достигло человечество. Других побуждений у него нет.

Я пожал плечами:

— Ну хорошо, допустим. Что дальше?

— Когда Мастер увидел, что сотворил бунтовщик…

— Постойте! Мастер — это…

— …одно из имен Творца. Великий Мастер. Так вот, когда Он увидел, что устроил бунтовщик, и осознал, какие последствия это вызовет, Ему пришлось выправлять положение. Сначала Он подчинил Церковь бунтовщика — сделал из нее Свою Церковь. Ведь суть не в том, в какие догматы верит тот или иной человек, а том, чем этот человек является и кому отдает духовную дань своих поступков, мыслей и побуждений. Так что переродить Церковь и подменить Истину раболепием перед канонами и священноначалием было не так уж трудно. Но этого было мало, поскольку в мир было выброшено огромное количество беспричинного Добра. Мастеру пришлось компенсировать его равным количеством беспричинного Зла. Ему пришлось забыть о том, что Он может быть добрым и действовать, в основном, в своей темной ипостаси. Так, например, появились ведьмы. Ведь ведьмы, подписывая договор с Ним, обязуются в обмен на полученную силу время от времени насылать порчу и мор — без всякой причины. Это просто часть их работы, их обязательств.

— Договор? — переспросил я. — Вы, вообще, о ком говорите, Альфаро? Мне казалось, мы с вами говорим о Боге. А договор с ведьмами… Разве этим не дьявол занимается?