Рыжая племянница лекаря. Книга 2

Его обычно спокойное лицо исказила гримаса отвращения, и у меня не хватило дерзости расспрашивать его далее: без того было понятно, что перерождение в человека для высокородного демона становилось позором, а уж для того, кто был принят в знатный дом полукровкой из милости — и вовсе преступлением против чести. Наказание, которое ждало отступника, попадись он живым в руки своих бывших родичей, по всей видимости оказалось бы жестоким и страшным.

Я вздохнула, уяснив, что никто, кроме меня, не собирается нынче выступить против ведьмы, и пробормотала, сделав вид, что тут же выкинула из головы последние слова Хорвека:

— Портрет… Как же до него добраться? Вход во дворец всегда хорошо охранялся, а стены высоки… Туда проберется разве что крыса или кошка!

— Есть кое-какие способы… — Хорвек произнес это таким тоном, что я тут же гневно вскричала, догадавшись к чему он клонит:

— Я же сказала, что не потерплю никакого колдовства в этом деле! Даже не заговаривай со мной об этом! У меня нет никакого чародейского дара, и не было никогда, слава всемилостивым богам! Пусть я хаживала в храм только по праздникам, а мой дядюшка почитал добрых духов, к магии мы никогда отношения не имели. Поумерь свои дурные привычки, хитрец. Я-то знаю, что демонов хлебом не корми — дай научить кого-то поганым заклинаниям, да вот только ты — человек, и сам в том клялся, а я — никакая не ведьма!

— Как скажешь, Йель, — подозрительно легко согласился он, и тут же выудил из кармана что-то походящее на сверток. — Если уж чародейских свойств в тебе нет, то, быть может, покончим с этим спором, и ты взглянешь на это?

— А что у тебя там? — я недоверчиво отшатнулась.

— Всего лишь карта, которую мне подарил… один наш общий знакомый, — небрежно пояснил Хорвек, лишь слегка запнувшись. — На ней изображены подземные ходы, я полагаю. И кое-какие из них ведут во дворец…

— Карта владений Господина подземелий! — воскликнула я, и шмыгнула носом, вспомнив, что старый дух отошел в небытие. Но что-то подобное он наверняка предугадывал, раз оставил демону карту своего подземного королевства… Я взяла в руки истрепанный пергамент, о происхождении которого старалась не задумываться — больно странно выглядела эта старая кожа — и спустя минуту с досадой воскликнула:

— Ох, да разве же это карта? Ничего не разобрать! Одни письмена и узоры!

— Стало быть, ты что-то там видишь, — со странным торжеством произнес Хорвек, улыбаясь.

— Вижу, — согласилась с недоумением я, вертя карту то так, то эдак. — Да вот только ничего не понимаю. С чего это тебе вздумалось скалить зубы? Я держу эту треклятую карту вверх ногами что ли?

— Ну как же не посмеяться над тем, что человек безо всякого магического дара различает знаки на карте духа? — Хорвек ткнул пальцем в карту. — Понимаешь ли, Йель, обычный человек — вроде меня — видит перед собой только грязный клочок пергамента. А ты сразу же разглядела там рисунки и буквы — не удивительно ли?

Я с проклятиями швырнула карту на пол, точно она загорелась у меня в руках.

— Вранье! — голос мой походил на писк. — Ты обманываешь меня! Я не ведьма! Не ведьма!

— В твоих жилах течет кровь лесного народа, ты сама это говорила, — Хорвек подобрал карту и бережно сложил ее. — А она всегда дает чуточку умения к волшбе. Твой дядюшка, кажется, отрубил палец колдунье… Не думаешь ли ты, что это по силам каждому?

— Я не умею колдовать! И не желаю учиться!

— И что же ты сделаешь? Выцарапаешь свои глаза, которые видят чуть больше, чем положено человеку?

Из моей груди вырвалось глухое рычание. С трудом я произнесла срывающимся голосом:

— Нет, я просто в руки не возьму эту карту, будь она неладна! Все эти штучки духов — что светлых, что темных — не по мне.

— И как же ты проберешься во дворец? — осведомился Хорвек, приподняв брови.

— Да уж придумаю что-нибудь! — рявкнула я, и совершенно честным образом напряженно размышляла целых десять минут, прежде чем сдалась. Все с тем же рычанием я выхватила у своего приятеля-искусителя пергамент, который он небрежно вертел в руках, точно не зная, куда припрятать.

— И что же я могу поделать с этой безбожной дрянью, если ничего не понимаю в треклятых закорючках? — процедила сквозь зубы, с неприязнью глядя на узоры, испещряющие карту.

— Для начала попробуй ее перерисовать, — кротко ответствовал Хорвек, предусмотрительно удерживающийся от каких-либо дальнейших насмешек. — Если ты не понимаешь наречие, на котором написаны пояснения к карте, то, быть может, я смогу его разобрать.

Мое угрюмое молчание было истолковано как знак согласия, и он кликнул хозяина, чтоб тот подал в комнату письменные принадлежности. Я с содроганием взглянула на заточенное перо, чернильницу, и ощутила уныние, знакомое по тем временам, когда бедняга Мике пытался обучить меня всяческим премудростям.