Самопревосхождение

– Их не так много, думаю, таких людей-особей, которые обладают не просто какими-то уникальными способностями, но особыми духовно-нравственными качествами, позволяющими их отнести к «новой расе». Иначе зачем всё это? И тогда они, конечно, справедливо могут претендовать на сохранность своего особого бытия, что, разумеется, входит в противоречие с ныне существующими порядками.

– Это ещё мягко сказано, – заметила мама. – Да у нас просто вакханалия бездуховности и беспорядков!

– Если бы сейчас появился Христос, – я ещё находился под впечатлением нашей с Николой беседы, – и стал делать то, что он делал там, в Иудее, в те времена, – его бы законопослушным в нашем так называемом цивилизованном обществе тоже бы не назвали.

– Браво, юноша! – воскликнул, потирая руки, Арсений. – Точно. Его бы непременно арестовали.

– Ну что вы такое говорите, – недовольно возразила мама и неуверенно добавила: – За что?

– Хотя бы за незаконное, без всяких дипломов и сертификатов целительство. Кстати, в конце концов, они и так нашли, к чему придраться, и сделали то, что сделали, со всеми подтасовками, нарушениями прав и прочее. Ну, прямо как сейчас.

Мама тихо и печально добавила:

– Его драма продолжается постоянно, все эти тысячелетия, и не видно конца…

Мы вежливо помолчали, потом Арсений осторожно спросил: – Может быть, продолжим… про Асю?

Мы с мамой молча кивнули, и Арсений продолжил рассказ:

– Она родилась, как вы знаете, в середине 80-х годов, и сразу стало ясно, что это необыкновенный ребёнок. С первых же дней её взгляд был осмысленным, – врачи сказали: хрусталик глаза был сразу настроен так, чтобы изображение не было перевёрнутым, как обычно у малышей в начале жизни. Даже когда она ещё не умела говорить, – словами! – с ней можно было полноценно и осознанно общаться. Она понимала тебя и как-то так умела ответить, – мимикой, взглядом или движением, что каждый чувствовал – «есть контакт».

Арсений спокойно рассказывал, расхаживая по комнате, и время от времени поглядывал на меня, проверяя, насколько хорошо я всё это воспринимаю.

 Естественно, были и сложности. Эти дети вообще очень чувствительны и ранимы, они абсолютно не переносят крика, грубости, неуважения к себе и, что особенно интересно, – к другим! И Ася не была исключением. У неё почти сразу не сложились отношения с Верочкой, её матерью. Вера – очень нервная, эмоциональная от природы, при этом – актриса с присущими этой профессии перепадами настроений, – то ли не понимала, то ли не хотела понимать, или забывала, что Ася – особый ребёнок, который «видит её насквозь», и поэтому играть перед ней, тем более обманывать, фальшивить, – нельзя. Когда это происходило, Вера кричала, не в силах выдержать откровенно ироничный взгляд малышки нескольких месяцев от роду, – и убегала в слезах.

– Словом, воспитывать Асю стала Сонечка, что разумеется, для всех было просто замечательно, – задумчиво добавила мама, похоже, погрузившись в свои воспоминания.

– Тогда и выяснилось, что у Анны-Марии, как минимум, работают сразу оба полушария головного мозга, отвечающие, напоминаю: одно – за аналитику и логику, другое – за интуицию и творческое начало. То есть она способна использовать не 7% ресурсов мозга (а это максимум для обычного человека, чаще бывает 2-3%), а целых 15%! Но и это не всё. У Сонечки были в друзьях прекрасные специалисты-генетики, так вот они обнаружили следующее. Если каждая клетка ДНК человека содержит 64 кодона (единиц генетического кода), из которых активно работают примерно 20 (!), то у Аси рабочими (это был период уже детского сада) оказались от 24 до 30 (!!!). Такой человек обладает настолько уникальной энергетикой, настолько сильным иммунитетом, его адаптационные возможности столь разнообразны и велики, что организм вообще не боится никаких вирусов, в том числе и ВИЧ-инфекций! Зато он сам, только лишь силой мысли и мыслеобразов, может…

– Стоп! – воскликнула мама, – об этом не сейчас!

– Или никогда? Well, – насмешливо сверкнув глазами, однако внешне вполне учтиво ответил Арсений.

 Самое печальное, – сказала мама, – что они все, в общем-то, славные ребята, хотя и начисто лишены сообразительности или способности, не знаю, – говорить на ином языке, нежели привыкли, и поэтому не понимают ни единого слова, тем паче, сигнала или символа из того, что пытаются сообщить им эти дети.

– Мама! Ты сейчас о ком говоришь?

– Об исследователях одарённых детей, конечно. Впрочем, неважно…

И я, и Арсений прекрасно знали эту особенность мамы, мысленно начиная разговор, придумывать за всех вопросы и ответы, а вслух излагать лишь часть этих нескончаемых реплик, а поскольку она обладала живым и богатым воображением, то нередко достигала в своих монологах весьма красочных образов, хотя и странноватых порой по смыслу.