Самый лучший фамилиар

Маю стал (или стала?) выглядеть… круто. Не опасно, а просто мило и круто. Растительный муравьед с телом, как у свинки. Даже когти стали выглядеть обычно — как мои, в общем-то.

— Действительно, не выглядит опасным… — протянул я.

— Я тогда не буду снимать блокаторы с Маю. Пускай так ходит.

Да, так ему намного лучше.

— Гиз, — обратился я к волшебнице. — Потом расскажешь про это дерево?

— Конечно. Теперь мой черед: замок Черного барона. Неподалеку от нас находится заброшенный замок, некогда принадлежавший одному барону. После десятка лет его воцарения выяснилось, что он является червивым. Родители покрывали отпрыска. Так ладно бы просто червивым — молодой барон продал тело и душу могущественным варага. Круг Черведавов осадил замок и убил барона и его приспешников. Крестьяне разбежались по окрестным селам, и владения Черного барона были заброшены, причем давно — еще до Битвы Девятнадцати.

— Ну а фрельядар, — подхватила Лира. — Гиз с самого раннего детства увлекается культурой соседнего Драконьего королевства, Фрельи. Она говорит на фрэй, имеет свой горный топорик и с одиннадцати серьёзно занимается особой школой ближнего боя — фрельской, так и называется. На их языке и будет фрельядар.

— Мне действительно нравится их суровая, но поэтичная культура, — романтично вздохнула Гиз.

— Тогда культура галгар должна привести тебя в восторг.

— Их культура основана на личной силе, — поморщилась Гиз. — Я безмерно уважаю их культуру и общество, но Фрелья мне больше по душе. В качестве приятного дополнения — во Фрелью можно съездить, а вот в Инферно…

***

В тот день было еще одно важное происшествие — к воротам поместья подъехала небольшая телега, груженая деревянными коробками. Пока Лира поила ошеломленного возницу чаем, галгара перенес все вещи в дом, каким-то сверхъестественным образом умудряясь не попадать на глаза чужому.

Я же в это время исследовал вторую гостиную, в которой наводила порядок Медоносная.

В целом ничего особенного — такая же площадь, такие же темно-зеленые обои, столик, два дивана, четыре кресла и шкаф с книгами. Исследовать-то нечего. Еще до конца дня один из диванов и два кресла с помощью Гальзы перенеслись в основную гостиную, а еще два кресла исчезли — позже я нашел их в комнате Лиры.

Остаток дня Гиз с помощью Лиры наводила свои порядки в комнате садовника — убирали в пристройку метлы и грабли, вычищали и мыли полы, утепляли окна (Гиз просто заставляла высушенное дерево оконных рам расти, заполняя собой промежутки и закрывая трещины).

Потом настал черед коробок. Гиз доставала из них металлические приборы, блоки, коробки, пульты управления, даже одну клавиатуру и папку с перфокартами. Поздно ночью она закончила собирать — вся комната была уставлена различными приборами и счетчиками, а две стены из четырех скрывал, как выразилась Гиз, компактная сборка счетной машины Альмори.

Мда. Матемагия в действии.

Следующий день — у Лиры был выходной — девушки занялись воскрешением оранжереи, а я пошел на сеанс Отпечатков к галгаре.

Гальза уже ждал меня около своего котла. Краткое приветствие, и я лижу кровопламя.

— Итак, — быстрый укол в бедро, — сегодня у нас арса, коготь.

И горяченная ладонь опустилась на мою голову.

***

Мои когти рубили скалу. Смутно блестящие, острые как бритва, они врезались в крошащийся базальт и вырубали целые пласты осколков. Меня душила ярость за поражение…

*

Воткнув когти глубоко в загривок речного унну, я ухватил его за хвост и, натужившись, порвал на две части. Среди потрохов был и смертельно опасный каменный пузырь. Хорошо, что он выпал. Теперь можно отнести мясо к лавовому гейзеру и хорошо его пропечь.

*

Гракка был готов к сражению, но я подготовился лучше Гракки. Мое знание вагарр только усилилось с прошлого раза. Мои арса наточены об обсидиан Клыкастой глотки. Мы сближаемся. Он выбрал атаку с четырёх сторон — его руки раскинуты по четырем сторонам. Я выбираю три. Благодаря точечному воздействию через вагарр я смогу отражать его атаки.

Мы приоткрываем пасти. Я внимательно пробую на вкус отражения его мускул. Хвост чуть ярче-сладковатее, и Гракка двигает хвостом. Левая верхняя рука кислеет — он не будет атаковать ею. Ноги взрываются сладостью!

С грохотом покрытой гангат чешуи мы сошлись в битве. Тут нет места описанию и поэзии — это чистое насилие. А галгары вылезли из океана расплавленной стали для того, чтобы стать королями Инферно. Галгары рождены, чтобы драться.

Удары отбивают чешую от кожи, когти вспарывают жилы, кровопламя хлещет во все стороны. И моя тактика дает успех — заблокировав три его руки и сломав четвертую, я ударом хвоста ломаю ему ногу. Он падает на колено. Я резким движением челюстей впиваюсь ему в плечо. Левое слуховое отверстие глохнет от рева боли и ярости.

Три раза глотнув его кровопламени, я откидываю тушу Гракки на камни. Он все понимает.

Срываю с него нагрудник. Пробегаю глазами по гара. Выбираю аулус.

Мои арса выдирают не клок его мяса, а гара; я забираю не мясо, а силу, саму возможность повелевать аулус. Сегодня я стану хозяином серного ветра.