Сапфо

Читаешь это несколько наивное хвастовство, и не проходит впечатление: разница между Зевсом и другими богами — только количественная, а не качественная. Да, он сильнее их, даже намного сильнее, — а что еще? Лучше ли он их в моральном плане, благороднее, честнее, добрее, может ли служить для остальных божеств примером? Да ничуть! Он всё привык решать именно грубой силой. Неудивительно, что ему не всегда охотно подчиняются. Еще одна цитата из «Илиады»: вестница богов Ирида приносит Посейдону, брату Зевса, приказ верховного владыки, но повелитель морей раздраженно отвечает:

«Так, могуществен он; но слишком надменно вещает,

Ежели равного честью меня укротить он грозится!

Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи:

Он — громовержец, и я, и Аид, преисподних владыка;

Натрое всё делено, и досталося каждому царство:

Жребий бросившим нам, в обладание вечное пало

Мне волношумное море, Аиду подземные мраки,

Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо;

Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.

Нет, не хожу по уставам я Зевсовым; как он ни мощен,

С миром пусть остается на собственном третьем уделе;

Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает!

Дщерей своих и сынов для Зевса приличнее будет

Грозным глаголом обуздывать, коих на свет произвел он,

Кои уставам его покоряться должны поневоле!»

(Гомер. Илиада. XV. 185 слл.)

В конце концов, правда, морской бог, поворчав, смиряется и заявляет:

«Ныне, хотя негодующий, воле его уступаю».

(Гомер. Илиада. XV. 211)

События, однако, могли развертываться и не столь мирно. Мифы рассказывают о том, как однажды несколько божеств — тот же Посейдон, Гера и Афина — даже восстали против Зевса, пытаясь его свергнуть и заковать в цепи. Перед нами просто-таки живая картинка атак аристократов на басилея в раннем полисе, отразившаяся в религиозной сфере. Властелин Олимпа лишь с большим трудом отстоял свое верховенство, да и то не без посторонней помощи. Его спасла Фетида, одна из второстепенных морских богинь. Она

             …на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь,

Коему имя в богах Бриарей, Эгеон — в человеках:

Страшный титан, и отца своего превышающий силой,

Он близ Кронида воссел, и огромный, и славою гордый.

Боги его ужаснулись и все отступили от Зевса.

(Гомер. Илиада. I. 402 слл.)

Сторукие великаны Бриарей, Котт и Гиес, дети первобогов Урана (Неба) и Геи (Земли), принадлежали к одному из самых старших «божественных поколений». Они издавна были заточены в земных недрах, но однажды Зевс уже вызывал их оттуда — когда боролся за власть со своим отцом Кроном и другими титанами. Вмешательство сторуких решило исход войны. Гесиод пишет:

В первых рядах сокрушающе-яростный бой возбудили

Котт, Бриарей и душой ненасытный в сражениях Гиес.

Триста камней из могучих их рук полетело в титанов

Быстро один за другим, и в полете своем затенили

Яркое солнце они. И титанов отправили братья

В недра широкодорожной земли и на них наложили

Тяжкие узы, могучестью рук победивши надменных.

(Гесиод. Теогония. 713 слл.)

А сами сторукие опять ушли в подземное царство — сторожить плененных ими узников. И вот теперь в очередной раз потребовались услуги одного из них. Похоже, как бы Зевс ни хвастался, как бы ни выставлял себя всемогущим, но и его силе был предел, когда приходилось прибегать к чужой подмоге.

Да, боги, как их рисует Гомер, а вслед за ним и вся древнегреческая литература (Сапфо отнюдь не является исключением), — самые настоящие аристократы. Весь образ их жизни как бы списан с реальной жизни знати архаической эпохи, которую в ту пору можно было наблюдать воочию: пиры и войны, войны и пиры…

Необходимо отметить, что, в отличие от современных монотеистических религий, в древнегреческих религиозных представлениях боги — только правители мира, но не его творцы. Напротив, они сами — порождения мира, космоса, действующие строго в его рамках. В противоположность, скажем, христианскому Богу, они не вне мира, а внутри его; они, выражаясь философским языком, не трансцендентны, а имманентны. И, более того, не духовны, а материальны. Боги-олимпийцы, как мы уже знаем, вынуждены питаться, — хотя бы и своей особой пищей (амвросией и нектаром), чтобы поддерживать собственное бессмертие. В жилах их течет некое подобие крови, но это особое вещество (Гомер называет его «ихор»). Даже смертные люди могут ранить бога или богиню, причинить им боль. А уж причинить обиду, вызвать зависть какого-нибудь божества — это и вовсе проще простого.

Греческие боги — отнюдь не блюстители нравственного начала в мире. Справедливость их вообще не интересует. Напротив того, они крайне пристрастны. Достаточно почитать ту же «Илиаду», чтобы увидеть: каждый бог и каждая богиня имеет своего «фаворита» среди людей и всячески стоит за него, даже если тот творит злодейства. А разве Сапфо не считала себя «фавориткой» Афродиты?