Сатана

Дальнейший процесс «слезовыделений» и переживаний Евы приостановил простой случай. Информация о том, что продавщица мороженого из «Тополька» собирается идти на курсантский бал дошла до каждого жителя общежития. Эта новость не обошла и строгую вахтершу тетю Валю. Во время дежурства этой женщины никто из посетителей без ее ведома не проскакивал через вертушку, ни днем и ни ночью. Пробить «брешь» в строгом бдении вахтерши не удавалось никому, даже и в том случае, если тетя Валя крепко «кимарила» во время службы, издавая дикий храп. «Страж» проходной действовал только по инструкциям, тщательно проверя «убедительные» документы у тех, кто жаждал попасть в столь секретное заведение. Комсомольским билетам, не говоря уже о профсоюзных, женщина не верила. За особое усердие на «боевом» посту женского общежития вахтерша практически во все советские праздники от директора хладокомбината получала грамоты или ценные подарки.

Исключение составляли христианские праздники. Женщина в эти дни сама не работала или брала отгулы. Почему она это делала никто не знал. У тети Вали, наверное, как и у всех грешных людей, были и исключения. Эти исключения она делала очень и очень редко. «Исключение» проходило через вертушку даже без предъявления паспорта, как самого главного документа. К удивлению Евы курсант Александр Клюкин оказался в списке не подлежащих контролю со стороны строгой вахтерши. В этом Ева убедилась, как только Клюкин первый раз пришел к ней в общежитие и намеревался пройти через вертушку. Тетя Валя при виде курсанта весело улыбнулась, и даже привстав со своего кресла-стула, мило проворковала:

– Проходите, проходите, товарищ сержант… Для военных у нас всегда дорога открыта…

Официальная обходительность вахтерши, к тому же и на высшем уровне, для молодой пары была неожиданной. От такого «сервиса» рассмеялись не только Александр и Ева, но и молодой паренек, стоящий возле вертушки, и еще не набравший веских «оснований» для того, чтобы оказаться в объятиях любимой девушки, проживающей в столь строго контролируемом заведении. Сержант Клюкин доверием вахтерши не злоупотреблял. Причиной этому была насыщенная курсантская жизнь. Однако его даже редкое пребывание в общежитии добавило уважения у тети Вали к красивой блондинке. Блондинка ежедневно проходя вертушку, произносила строгой вахтерше дежурное:«Здравствуйте, тетя Валя», и тот час же поднималась наверх. После визита Клюкина Ева не могла не замечать теплого взгляда строгой женщины, который, порою, сопровождал ее до самой лестничной клетки.

Строгой и доброй тете Вале юная Кротиха решила поделиться о предстоящем бале буквально за два дня до его начала, когда окончилось «провалом» ее очередное вечернее посещение магазина для новобрачных. Выходить замуж Ева еще не собиралась, однако женские туфли она в этом магазине присмотрела. К тому же они были относительно дешевые. Приветливая продавщица терпеливо «обхаживала» молодую девушку, которая примерила из предложенного ассортимента ровно три пары. Одна пара белых туфель девушке подходила и это Еву очень радовало. Радость блондинки была скоротечной.

Продавщица, отложив коробку с туфлями возле кассы, спросила сияющую от радости покупательницу:

– Извините, девушка , а где Ваша справка от ЗАГСа? У нас продажа товаров осуществляется только по этой справке…

Еве ничего не оставалось делать, как принять недоуменный взгляд и со слезами на глазах под гневное бурчание продавщицы удалиться вон. Ева вышла из магазина злая как гимера. Да и при всем при этом погода была страшно морозная. В последнюю неделю ноября столбик термометра «зашкаливал» за тридцать пять градусов холода. Девушка, плача от обиды,что она не могла купить понравившиеся себе туфли, на жутком морозе в ожидании автобуса на остановке простояла более получаса. Кротиха львицей ринулась в дребежащее «громыхало», набитое до отказа пассажирами. Блондинка не могла согреться и в автобусе. Ее злили и некоторые полупьяные пассажиры, смотрящие на нее как на драгоценный камень, доставленный с Луны или с другой неведомой планеты. Только к восьми вечера Ева, подгоняемая сильным морозом, трусцой прибежала в общежитие. Мороз «потрудился» на славу, сделав из влажных ресниц девушки тоненькие белые сосульки, из-под которых она практически ничего не видела.