Савитри

И слышал поступь немыслимой ещё идеи

В аллеях дальних запредельного пространства.

Он слышал тайный Глас – то Слово вещее -

И видел нашу скрытую личину.

230. Все внутренние планы отворили двери хрустальные свои,

И жизнь его соприкоснулась с влияньями и силами, которых прежде она не знала.

Пришло виденье царств, что выше наших,

Пришла осведомленность о высших сферах и небесах,

О существах, не ограниченных короткой жизнью,

235. И оболочках, что гораздо тоньше наших смертных тел,

Структурах, слишком утончённых для восприятий материальных наших,

Деяниях, сверкающих богоподобным светом,

Движениях, что побуждает делать сверхсознательная сила,

И радостях, что никогда не изливаются сквозь бренные тела,

240. И о пейзажах красивей земных, и о счастливых жизнях.

Сознание блаженства, красоты

И знанье, что становится предметом постиженья,

Сменили чувство, что было отделено от сердца,

И притянули в свои объятия всю Природу.

245. Ум выглянул наружу, чтобы встретить скрытые миры:

Сверкающая атмосфера непостижимыми взыграла образами всех оттенков,

В ноздрях затрепетали ароматы, идущие с небес,

Язык неторопливо ощутил мёд рая.

Слух, как канал гармонии вселенской,

250. Наполнился потоками божественных звучаний,

Стал ложем оккультных звуков, которых земля услышать не способна.

Из тайного, сокрытого пространства, где обитает дремлющее «я»,

Неведомой, глубинной правды глас пришел,

Звучащий под вселенским сводом

255. И слышимый лишь в тишине всезнания,

Захваченный интуитивно сердцем и тайным чувством.

Он нёс в себе безмолвную и запечатанную суть,

Он выражал запрос земли, который не был пока услышан,

И песню обещания струил ещё не воплотившихся небес,

260. Всего, что скрыто во всемогущем Сне до сей поры.

В той беспрестанной драме, Временем влекомый

В своём внимающем всему потоке, что несёт

Необъяснимое сомненье мира в бесцельном странствии,

Смех наслажденья неусыпного запузырился пеной,

265. Желание шептавшей, которое не может умереть:

Пришел плач мира о блаженстве бытия,

Великолепьи и величьи его неутомимой воли к жизни,

Призыв души к рисковым приключениям в пространстве

И путешествию сквозь все волшебные столетья,

270. К труду существ в материальной вселенной этой,

К их поиску мистического смысла жизни

И радости высокого духовного ответа,

К сердечному биению довольства жизнью

От всякой сладости ее даров,

275. К дыханью учащенному и пульсу, трепету надежды, страха,

И к вкусу боли, слёз, экстаза,

К удару острому восторга от внезапного блаженства,

К рыданию от страсти и от нескончаемого горя.

Шум приглушенный, шепот тех неслышных звуков,

280. Толпятся что вокруг наших сердец, но не найдут окошка,

Чтобы войти, в песнь превратился новую, духовную

Всего того, что так страдает, поскольку неизвестно ещё миру,

Всего того, что тщетно трудится в старании родиться,

Всей сладости, которой не вкусил ещё никто,

285. Всей красоты, которой не было дотоле.

Неслышное нашим ушам глухим и смертным,

Многоголосье ритмов мира сплетало изумительную песнь,

К которой жизнь стремится приспособить здесь удары-рифмы,

Передвигая все пределы наши навстречу к беспредельному,

290. Настраивая жизнь конечную на бесконечность.

Ворчание глухое из пещеры подсознанья раздалось -

То бормотанье было первичного невежества;

Пришел ответ на недовольство неразборчивое это -

Был явлен свыше молнией и громовыми крыльями

295. Сверкающий раскатами Невыразимому священный гимн

И прославленье сверхсознательного света.

Открыто было всё, что выразить не мог никто здесь;

Виденье и мечта стали сюжетами рассказов истины

Иль символами, что правдивей фактов,

300. Иль истинами, что в силу возвели печати сверхприроды.

Бессмертные глаза приблизились и заглянули в его глаза,

Заговорили, встав рядом с Ашвапати и существа из царств других:

Вечно живые существа, которых мертвыми зовем мы,

Которые смогли после рождения и смерти оставить славу о себе,

305. Чтоб мудрость изложить, что превосходит все слова пустые:

Добра цари и зла цари,

Что обратились к разума судейству,

Провозгласили истину святую своих позиций, противоречащих друг другу.

И всякий Бога выразителем считал лишь одного себя:

310. Так боги света и титаны тьмы

За душу Ашвапати, как за ценный приз, сражались.

И каждый час, что Времени колчан высвобождал,

Рождал песнь нового открытия

Гудением звенящей тетивы младого эксперимента.

315. Поэмой фантастической духовной стал каждый день его,

Как если б он родился в ярком новом мире;

Нежданным другом в нём забилось приключение,

И радости вкус острый сладкий принесла опасность;

Переживанием глубоким стало каждое событие.

320. Прошли эпические встречи, нежданные высокие беседы состоялись,

Пришли советы, которые небесной речью были созданы,

А губы сокровенные нашептывали сладкие посылы,

Чтоб в сердце принести восторга зов,

Чтоб море искушений сладких похитить из прекрасных царств,

325. Из мира же блаженства – сонм неожиданных экстазов.

То было место чуда и восторга.

Всё ясно мог воспринимать его ярчайший тонкий слух;

Любой контакт пронизывал его вибрацией могуществ неизвестных.

Так осязание, разбуженное близостью к пространствам неземным,

330. Ответ давало тонким безграничьям,