Сделай ставку и беги

– Жизнь продолжается! И гори этот съезд огнем! – объявил Иван. Задохнулся от внезапного озарения. – Хотя зачем?…Не обломится шкоднику. На беспредел ответим беспредельщиной!

Охваченный нетерпением, Иван наспех простился с хозяином и слоновьим своим шагом выбежал из квартиры.

* * *

В ту же ночь, с пятницы на субботу, после двадцати четырех, полураздетый, отчаянно зевающий доцент Листопад спустился к вахтеру общежития и потребовал непременно разбудить в шесть тридцать утра, – сломался будильник. Через пятнадцать минут он выбрался на чердак, перемахнул на соседнюю крышу, откуда по пожарной лестнице спустился на землю и, укрываясь за кустами, припустил к шоссе, где его поджидало заказанное на чужое имя такси. К шести утра тем же маршрутом он вернулся в собственную комнату. В шесть тридцать до него с трудом достучался вахтер.

Листопад выглянул в наброшенном халате, заспанный и злой.

– Ты шо это, дед, колобродишь с утра пораньше, спать людям не даешь? Ночью какие-то звездюки ломились. Теперь ты, – рявкнул он так, чтоб услышали соседи. – Ладно, делать нечего. Будем просыпаться.

Спустя еще час ранний звонок поднял с постели Вадима Непомнящего.

– Вадичка, раззява худая! – услышал он глумливый голос Листопада. – Тебе шо, головокружение от успехов ваще башку начисто снесло? Или у нас статья за халатность исключена из Уголовного кодекса, а первый секретарь райкома больше не отвечает за вверенные ему ценности?

– Да что наконец случилось?! – вскричал Вадим, догадываясь, что сейчас его угостят какой-то особой, фирменной «подлянкой».

– Вот в этом вопросе, товарищ Непомнящий, как раз и проявляется ваше издевательски-пренебрежительное отношение к служебным обязанностям. Я хрен знает где – в Перцове! И то узнал о большом районном несчастье. А секретарю всё до лампочки! Райком у тебя обокрали, Непомнящий.

Вадим икнул.

– Похищены, как говорят, комсомольские билеты, платежные ведомости, протоколы. Прямо из сейфа. А почему? Та потому шо первому секретарю недосуг ключ с собой таскать. Он его, ротозей, в ящик стола прячет.

– Что, все документы? – пролепетал Вадим.

– Все-не все, я тебе не ревизия. Следственная группа выедет на место, обсчитает. Та шо документы?! Чепуха документы. Ты, Непомнящий, знамя райкома комсомола утратил. Святыню нашу! Потому шо привык сытно жрать за народный счет, спать на готовом, а до строительства светлого будущего тебе и дела нет. Приспособленец! Именно так я об этом на бюро обкома и скажу. В глаза тебе. Как партеец партейцу!

– Кто еще знает? – быстро сориентировался Вадим.

– Пока, думаю, никто. Сегодня ж суббота.

– И у тебя, конечно, алиби?

– Шо значит алиби? – Листопад возмутился. – Вы слова-то выбирайте, гражданин Непомнящий. Чай, не с подельником на параше толковище ведете. Пока. Если следствие заинтересуется, где я провел ночь, так им разъяснят. А вот шо вы разъясните, когда вам срок обсчитают? – И от полноты чувств Иван вдруг запел прямо в трубку, отчаянно фальшивя: – « Все срока уже закончены, а у лагерных ворот…».

– И, конечно, можешь помочь найти? – холодно оборвал вокал Вадим.

– Может, и могу. Хотя теперь даже не знаю, надо ли. Уж больно велик соблазн подлеца коленом под зад! Сколько хороших людей спасибо бы сказали, – в голосе Листопада проступила сладость предвкушения. Он тяжко вздохнул. – Но мягок я есмь человек. Отходчив больно! Так шо, шнурок, будем разговаривать или пусть тобой другие займутся?

* * * Ближе к вечеру, после соблюдения необходимых мер предосторожности, высокие договаривающиеся стороны: Вадим Кириллович Непомнящий и Иван Андреевич Листопад, – встретились в пустынном в этот субботний день райкоме комсомола, всё в том же кабинете первого секретаря. И с подобающими этикету заверениями обменялись вверительными грамотами, то бишь украденными документами. Последнее, что выложил Листопад, было смятое райкомовское знамя.

– Можем считать официальную часть законченной? – убрав поглубже партбилет и паспорт, любезно поинтересовался Иван.

– Можем, – с ненавистью подтвердил мертвенно-серый Вадим.

– А как же насчет поставить восклицательный знак?

– Какой еще?..

Но понять, что имел ввиду Листопад, Вадиму было суждено несколько позже. Потому что в ту секунду, когда поднял он голову, огромный кулачище с хрустом врезался в его сочные, по негритянски вывернутые губы.

Когда Непомнящий пришел в себя, Листопада в кабинете не было. А был лишь он, сидящий на полу с разбитым лицом. И на столе – два выбитых зуба, пятидесятирублевая купюра и начертанный рукой Листопада телефон стоматолога с припиской – «За всё плачу».

На трибуне съезда