Седьмой этаж, годы 1-3

 — Неужели из-за девушки подрался? — подумал Глеб, закрывая за ним дверь. — Ну не за идею же. За идею давил бы противника аргументами, а не кулаками махал бы. М-да-а… удивил ты меня, приятель. Сильно удивил… 

***

 Пётр вышагивал по своей комнате с голым торсом, местами покрытый оранжевыми пятнами, словно геккон-переросток. Он всё-время поглядывал на часы и нервничал, поскольку до того момента, когда можно будет смыть мазь, оставалось ещё приличное количество времени. Пётр опасался, что Лин может зайти к нему и застать его в таком виде, тогда расспросов не оберёшься. Мысль о том, что она вообще может не зайти к нему сегодня, призванная снять нервное напряжение, произвела обратный эффект, жутко его расстроив.

 Когда оставалось потерпеть ещё буквально минут пятнадцать, в дверь постучали. Пётр напрягся, решив в ту же секунду, что просто не станет пока открывать дверь, сделав вид, что его нет в комнате, но голос Дэна, раздавшийся из коридора, его успокоил.

 — Петруха, ты тут?

 Не дожидаясь ответа, Дэн ввалился в комнату.

 — Монстр на свободе? — первым делом поинтересовался он.

 — Нет, в ящике сидит, — успокоил его Пётр.

 — Ох, ты ж, блин горелый! — воскликнул Дэн, заметив, что Пётр имеет нехарактерный для своего обычного состояния окрас. — Ты что, инфекцию какую-то подцепил, что ли? — полюбопытствовал он, с интересом разглядывая Петра. — На жабью водянку, вроде, не похоже, от тебя тогда воняло бы сильнее. А это случайно не пятнистая лихоманка? — не то в шутку, не то всерьёз, перебирал сомнительные диагнозы Дэн. — У тебя чирьев на заднице нету? Чирьи на заднице — это самый верный признак лихоманки.

 — Да ну тебя, — фыркнул Пётр. — Это мазь от синяков. Упал я. Понял?

 — Да понял, как не понять. Ты на морду, что ли, приземлялся? Так упасть, уметь надо. Хотя, ты ж в этом деле виртуоз, — хохотнул Дэн. — Вообще, сегодня прям какой-то день травматизма. Новичка нашего, Никиту, на кухне встретил. Ходит злой, как собака, и весь какой-то поцарапанный, будто его кошки драли, или девчонка от души уделала.

 Пётр насупился и спросил раздражённым тоном:

 — Ты чего пришёл-то?

 — А-а-а… Да я спросить хотел, какие планы у тебя на вечер. Думаем толпой в кино выбраться. Ты как, пойдёшь? Хотя… ты ж весь такой красивый.

 — Я… не знаю пока, — растерялся Пётр. — А что... все идут?

 — Ну, насчёт Лин и Эм я пока ещё не в курсе, а Женька и Лиза точно идут. Ну и мы с Илюхой тоже. Новенького не спрашивал, но он, по-моему, не в том настроении сегодня, — хмыкнул Дэн.

 — Слушай, я немного позже сориентируюсь и скажу. Во сколько идёте? — поинтересовался Пётр.

 — В семь в холле встречаемся.

 — Ну, если пойду, то в семь буду в холле.

 — Ладно. Подгребай тогда к семи.

 Дэн открыл дверь и шагнул в коридор.

 — О, Лин! – воскликнул он, по-видимому обнаружив в коридоре Лин. — Тебя-то мне и нужно!

 Пётр жутко распсиховался, метнулся за одеждой, спотыкаясь и опрокидывая всё, что попадалось на пути. Пока Дэн разговаривал с Лин в коридоре, он успел судорожно натянуть на себя футболку, прикрыв компромат на теле, и кое-как пригладить растрепавшиеся волосы. С лицом он при всём желании уже ничего сделать не успел бы, и о том, чтоб притвориться, будто его нет дома, тоже речи уже не шло. Дэн оставил дверь открытой нараспашку, и Лин сразу заглянула в комнату, как только закончился короткий разговор.

 — Привет. К тебе можно? — улыбнулась она, делая шаг в комнату.

 — Д-да. Привет, — обречённо выдохнул Пётр, ощущая себя загнанным в угол. — Э-э-э… проходи.

 Он засуетился, поднимая вещи, которые сшиб в спешке, и пряча от неё лицо, хотя в этом уже не было смысла.

 Она остановила его, поймав за руку, и заставила повернуться к ней лицом.

 — Это что такое? — озадаченно поинтересовалась Лин.

 — Это? Это мазь… Её надо смыть…, — ответил Пётр, чувствуя, что краснеет. Он скосил глаза на часы, висящие на стене, — через семь минут я её смою.

 — А зачем на лице мазь? — прокурорским тоном спросила Лин.

 Разговор шёл совсем не в той последовательности, на которую рассчитывал Пётр. Он окончательно растерялся и смутился, в душе проклиная свою неспособность убедительно врать, когда в этом есть такая острая необходимость. Он вдохнул поглубже и, стараясь сохранять беспечный тон, ответил:

 — Да не обращай внимания. Я упал. Всего пара синяков. Они уже сходят.

 — Петь, да не ври ты мне, ты же всё равно не умеешь. Тебя что, избили? — расстроено и сочувственно спросила Лин.

 — Да почему избили?! — жалость в её голосе и сама постановка вопроса жутко возмутили Петра. — Я подрался, Лин! Ясно? Мужчины иногда дерутся. Ты о таком что, никогда не слышала? — раздражённо заявил он. 

 — ТЫ подрался? — Лин была крайне озадачена и его тоном, и заявкой. — Да из-за чего ты мог драться? Это совсем на тебя не похоже.

 — Значит, ты не очень хорошо меня знаешь, — буркнул Пётр.

 Он сам не понимал, почему так раздражён. Чувствовал, что может сейчас запросто наделать глупостей, но никак не мог справиться со своим бунтарским настроением.

 Лин какое-то время молча на него смотрела, потом осторожно коснулась кончиками пальцев оранжевого пятна под его глазом.

 — Болит?