Секта. Невероятная история девушки, сбежавшей из секс-культа

Квесты, в которых мы принимали участие, от белых льняных постелей на Ибице, с распиванием аяуаски[17] с «настоящими» шаманами до затяжек DMT (галлюциногенный препарат) в муниципальных поместьях; переживание околосмертного опыта или даже употребление лягушачьего яда для стимуляции иммунной системы и духовного очищения, показывают, что мы ищем и раздвигаем границы возможного – или бросаемся от духовного шарлатана к шаману в поисках самореализации и подлинности.

Мы гораздо ближе к тому, чтобы созреть для этого образа жизни, чем думаем.

– Может, вернемся в благотворительный магазин в городе и купим какой-нибудь чепухи? – Софи прерывает мой внутренний монолог.

– Конечно, давай заглянем и в город тоже… здорово будет увидеть его при свете дня, – говорю я.

* * *

Ридж – уникальный город, коктейль различных микросообществ, образов жизни и культур. Он является домом не для одной Ананды, но и для «обычных» граждан, представителей богемы (в семидесятых они «принесли сюда свои таблетки и своих собак», как нам сказал бакалейщик), изготовителей мета, выпалывателей сорняков и двоих обнаженных (и вступивших в кровосмесительную связь, по словам газового помощника) немцев, обосновавшихся на пляже. Ридж сравнивают с Диким Западом, люди называют его убежищем для преступников и наркобаронов (что обычные горожане находят оскорбительным), в то время как городской дантист поведал нам, что это «сложная, но прекрасная мозаика».

Здесь есть магазин под названием «Мать дальнобойщиков», благотворительная лавка и вегетарианское кафе. Напротив них расположен автопарк, сейчас кишащий полуголыми хиппи, белыми детьми с дредами и немытыми европейцами, ищущими, как бы заработать на своих поездках – все они штурмовали город ради сезона прополки сорняков.

Калифорнийцам надо откуда-то брать свои лекарства.

В Ридже есть еще одна коммуна, расположенная глубоко в лесу за пределами города. Она состоит из тридцати человек, включая несколько детей. Во что верят члены этой коммуны («лесные фрики») – тайна. Что мы знаем точно, так это то, что они «носят одежду, сделанную из кожи животных, и питаются животными, сбитыми на дороге», а их лидер – женщина по имени Стар Компост. Страстно желая с ними познакомиться, мы с Софи взбираемся наверх с пакетами миндального молока и овсяных хлопьев (парень из «Матери дальнобойщиков» сказал, что это их любимая пища). Мы стоим перед проволочными воротами коммуны, глядя на разбросанные повсюду в зловещем беспорядке детские игрушки и тысячи покрывающих землю раздавленных банок, возможно, предназначенных для продажи. Но никто не приходит к воротам. Мы ждем в лесу достаточно для того, чтобы испугаться, оставляем наши подарки и возвращаемся в город.

У благотворительных лавок специфический запах: затхлый, пыльный, влажный. Как недра Наниного шкафа с трусиками[18]. И эта лавка не исключение. Тут рай для скопидома, полный всякой всячины: старых фотоаппаратов, шуб, часов, использованных батарей. То, чему место только в мусорной корзине, соседствует с вещами, которые могли быть бесценны, – все сплавлено воедино ковром пыли.

– Меня зовут Тайгер, – доносится певучий голос от входа в магазин. Охваченная любопытством, я смотрю поверх вешалки с пальто на его обладательницу. Перегнувшись через стойку, она обращается к управляющему. Ее шерстяной топ в форме бикини демонстрирует татуировки, покрывающие всю спину и плечи. Разговаривая, она теребит кольцо в носу.

– Необычное имя, – отвечает парень.

Я рассматриваю коробку разбитых фотоаппаратов рядом со мной, слушая болтовню Тайгер. Она ночует в фургоне в автопарке через дорогу. Она родилась в Огайо, но больше не считает себя «оттуда», поскольку она путешествовала так много и сейчас ищет работу по прополке. Я ловлю себя на том, что с каждым новым выдаваемым Тайгер клочком информации закатываю глаза.

– Если услышишь о чем-то таком, скажешь мне, ладно? – передавая ему свой номер телефона, прежде чем уйти, она сильно поглаживает его запястье.

– Отлично сработано, Тайгер – р-р-р! – говорит Софи вполголоса.

– Ха! – Я рада, что не единственная была чрезмерно критичной.

Я направляюсь к мужчине за прилавком. Он симпатичный, и у него мягкий голос.

– Ух ты, всякие тут попадаются, в этой лесной глуши, да?

– Да… Вы тоже тут ради сезона уборки? – спрашивает он.

– Боже, нет – никакой зелени! Мы делаем проект о новых религиозных движениях. Мы остановились в сообществе Ананды, – отвечаю я, махнув рукой в сторону холма.

– О! – Он приподнимает бровь и наклоняется ко мне. – Ну, я кое-что знаю об этом месте.

Мы с Софи придвигаемся к нему, медленно и спокойно, чтобы не испугать.

– Правда? Это интересно, – сохраняя почти невозмутимый вид, я стараюсь не показывать, насколько в действительности взволнована. Но я не хочу начинать такой разговор здесь, меня беспокоят ежеминутно снующие поблизости в поисках работы по прополке голодные хиппи.