Семь песен

– Допустим, здесь ты прав, но как же быть с Туатой? Он не позволил бы тебе прочесть Семь Песен, если бы не существовало ни малейшего шанса на то, что ты сумеешь постичь их и совершить путешествие в Мир Иной.

Я повесил голову.

– Туата был великим магом, настоящим магом. Он сказал мне, что однажды я тоже, возможно, стану волшебником. Но ведь даже маги совершают ошибки! Нет, единственный способ для меня попасть в страну духов – это умереть. А к тому времени моей матери уже давно не будет в живых.

Риа протянула руку и зацепилась пальцем, мокрым и холодным от воды, за мой указательный палец.

– Остается пророчество, Мерлин. Лишь человек, в чьих жилах течет кровь чужаков, жителей Земли, сможет одолеть Рита Гавра и тех, кто ему служит.

Я отвернулся и уставился на широкий луг, который раскинулся за рекой. Кое-где трава блестела в свете луны, но большая часть луга была погружена во тьму. Я знал, что где-то там находится царство гномов. А еще дальше, за горами и долинами, скрыты тайные врата в мир духов, охраняемые огром Балором.

Я усилием воли заставил себя отвернуться.

– Это пророчество, Риа, стоит ровно столько же, сколько стоит человек, к которому оно относится. А кроме того, я стремлюсь лишь спасти мать, у меня нет ни малейшего желания сражаться с воинами Рита Гавра. – Я поднял с земли гальку и швырнул ее в серебристый поток. – Я сомневаюсь даже в том, что смогу достичь своей личной цели.

– Ах, ты несчастен, – нараспев произнес Бамбелви. Лицо его было таким же мрачным и темным, как укрытый тенью луг. – Наконец-то до тебя дошла мудрость моих слов, которые я повторял тебе всю дорогу.

Я ощетинился.

– Ни одна фраза, услышанная от тебя, даже отдаленно не напоминает мудрость.

– Не обижайся, пожалуйста. Я лишь хочу тебе указать, что у тебя остался лишь один-единственный выход. Отступиться.

Кровь бросилась мне в лицо. Вцепившись в посох, я выпрямился.

– Ты! Жалкое подобие шута, позорище бестолковое! Как раз именно этого я и не собираюсь делать! Может, я и уверен в том, что потерплю поражение, но это произойдет не потому, что я струсил. Моя мать не заслужила такого сына. – Бросив взгляд на освещенный луной луг, расстилавшийся за рекой, я обратился к Рии: – Пойдем со мной, если хочешь. Царство гномов, должно быть, где-то поблизости.

Она вздохнула.

– Да, но пытаться проникнуть в подземелья сейчас неразумно. Нам нужно отдохнуть несколько часов. А кроме того, Мерлин, этот луг… полон опасностей. Я чувствую. И самое главное: входы в туннели гномов наверняка замаскированы – если не при помощи магии, то при помощи разных хитростей. Их нелегко будет обнаружить даже при свете дня.

– Просто брось все это, – повторил Бамбелви, срывая желтые венчики звездных цветов.

– Ни за что, – резко ответил я. И, опершись на посох, развернулся, чтобы идти.

– Не надо, Мерлин! – Риа протянула ко мне руки. – Не обращай на него внимания! Подождем рассвета. Ты же сейчас заблудишься!

Если бы я мог в гневе изрыгать пламя, то сейчас именно это и произошло бы – до такой степени я был разъярен.

– Вот сами и ждите рассвета! Я способен о себе позаботиться!

Я быстро зашагал по лугу. Высокая трава шелестела вокруг, задевала одежду. Лучи лунного света, падавшие на равнину, были похожи на светящиеся отметины от когтей, но большая часть ее по-прежнему лежала в тени. А потом я своим «вторым зрением» различил совсем недалеко, в нескольких шагах, какое-то странное, необычно темное пятно. Поскольку поблизости не было ни камня, ни дерева, которые отбрасывали бы тень, я понял, что это, должно быть, туннель или, по крайней мере, яма. Я решил не делать глупостей, не лезть прямо в западню, и подумал, что следует обогнуть яму слева.

Внезапно земля провалилась у меня под ногами. Я стремительно полетел вниз. Прежде чем я успел хотя бы вскрикнуть, меня поглотила тьма.

Очнувшись, я обнаружил, что лежу, свернувшись в клубок, крепко прижав к телу руки и ноги. Я был укрыт тяжелым одеялом, от которого пахло дымом костра. Кто-то нес меня, непрерывно охая и покряхтывая, но я понятия не имел о том, что это за существо и куда оно меня тащит. Руки и ноги были связаны толстыми веревками, в рот мне запихнули кляп. Но, если не считать приглушенного кряхтенья внизу, я не слышал больше ни звука – лишь биение собственного сердца. Меня дергали и трясли, как мешок с зерном, и вскоре голова закружилась, меня затошнило. Все тело болело. Мне показалось, что эта пытка продолжается много часов.

Внезапно тряска прекратилась, и меня швырнули на ровный каменный пол. Так я лежал некоторое время ничком, пытаясь справиться с головокружением. Потом одеяло грубо сорвали, и я с огромным трудом перевернулся на спину.