Семья

Насилие бывает разным, и я поняла это, как никто другой. Ругань, крик, молчание, удар ремнем или кулаком, равнодушие и ненависть – все это причиняет боль. Боль бывает разной, но это все равно боль. Люди не задумываются, когда делают больно. И осознают только тогда, когда видят результат своих действий. Измученного эмоционального калеку, в глазах которого плещется страх. Возможно люди когда-нибудь задумаются об этом и тогда боль исчезнет. А пока она дремлет, выжидая удобный момент. Только шрамы будут иногда напоминать о ней, где бы ты не оказалась.

*****

– Мам? – я улыбнулась, услышав голос дочки. Она подбежала ко мне и сразу ткнулась любопытным носом в тетрадку. – А что ты пишешь?

– Любопытному на днях прищемили нос в дверях, – ответила я, закрывая дневник. В моей комнате, в специально оборудованном тайнике лежит много таких тетрадок. Одинаковых. С темно-синей обложкой снаружи и моей болью внутри. – Уроки сделала?

– Ага… Ну, почти, – засмеялась она. – Биологию осталось. Только это… мне помощь твоя нужна.

– А чего это ты так биологию полюбила, Алис? – улыбнулась я. Дочь покраснела и неловко шаркнула ногой. – Я думала, что любимее математики с папой ничего нет.

– Артёма Андреича расстраивать не хочу. Он хвалит тех, кто домашку хорошо делает, – чуть подумав, ответила она. – И наклейку в дневник дает. У меня уже пять есть, а у Коли Лымарева семь.

– Ого. Ладно, не будем расстраивать Артёма Андреевича, – рассмеялась я и подтолкнула дочь к выходу. – Сейчас приду. Уберу только.

– Хорошо, мам, – улыбнулась Алиска и, чмокнув меня в щеку, убежала из комнаты. Я вздохнула, взяла со стола тетрадь и, пока никто не видит, убрала в свой тайник. Когда-нибудь я расскажу дочери о своем детстве. А пока… постараюсь, чтобы её детство было счастливее и радостнее, чем у меня.

От автора.

В этот раз я буду краток.

«Семья», как и «Уроды», и «Нефоры» тоже основана на реальной истории. Да, в ней есть отголоски историй других людей, но история Насти все же на первом месте. Для тех, кто устал и хочет поскорее закрыть книгу, скажу, что у настоящей Насти сейчас все хорошо. У неё растёт дочь, она счастлива в браке и постепенно избавляется от своих кошмаров.

Подобное, описанное в книге, встречается и сейчас. Рядом с нами много таких, как Настя. Коллеги, друзья, знакомые. Они улыбаются нам, а внутри них сидит маленький искалеченный ребенок, до сих пор страдающий от причиненной боли. Они никогда не расскажут нам о том, что чувствуют, а если это все же случится, то рассказ их будет сухим и скупым. Но они живут рядом с нами.

Уверен, что каждый из вас, кто осилил до конца эту историю, задумается и вынесет что-то для себя. Для этого и нужна эта мерзость, и этот реализм. Чтобы покопаться в них и не совершать ошибок, сделанных другими.

Ваш Гектор Шульц.