Сердце-пламень

Я отошла в сторону, но прежде, чем начала натягивать на себя свою сырую, разорванную и грязную одежду, на мне появилась другая – простой черный кафтан, такой же, как у Дарена. Колдун не изменял своей заботе о подданных и вдобавок одним этим жестом показал, что теперь я его ученица.

Меня все еще трясло от гнева так, что руки потемнели и когти прорезали ткань. Бросив свою испорченную одежду на землю, я вернулась к ели, на ходу проделывая дыхательные упражнения.

К тому мигу, как я снова столкнулась с лешим, мои руки снова выглядели по-человечески. Дарен же, снова облаченный в непоколебимый покой, стоял перед ним.

– Раз срочно, то к чему оставил нас валяться во мху? – проговорил он вместо приветствия.

– Давно я уже усвоил, какова она, благодарность колдунов! – вздохнул леший. – Но слушайте внимательно: Чудова Рать тянется к той земле, в которой была пролита кровь колдунов. Чтобы сдержать ее, нужно приносить большие жертвы. Нужно много крови…

– Знаю, – процедил Дарен, а я сжала руки в кулаки.

– Мне не хватит сил сдержать ее. К утру Рать захватит Лихоборы, и на их месте будет Нежиль, – сказал леший. – Решать тебе, колдун.

Дарен стащил с пальцев одно из своих украшений – уже знакомый мне перстень с жемчужиной в оправе из дубовых листьев.

– Иди через лес, Лесёна. Предупреди жителей. Если они останутся здесь, вскоре с ними случится то же самое, что и с Линдозером.

Он бросил мне кольцо, и я поймала его на лету.

– Поможет скрыть твой настоящий облик, – пояснил он. – Можешь оставить его себе.

Я подчинилась, понимая, что у Дарена уже созрел какой-то план. Мой гнев на колдуна ушел, и на его место пришел страх. Что, если мы не успеем спасти город? Кто может поручиться, что Чудова Рать не выйдет из повиновения? Ворон действительно пожирал наш мир.

– Предложи людям перебраться в Нзир-Налабах, – сказал мне Дарен.

– А ты куда?

Вместо ответа Дарен закатал свой рукав и наколдовал клинок. Блеснула выпущенная из руки алая кровь. Дарен прижал ладонь к инеистым шипам, и в его разноцветных глазах отразилась Червоточина.

– У тебя мало времени, Лесёна, – хрипло произнес он. – Иди.

Я смотрела в его глаза, и его ответный взгляд был неумолим.

* * *

И я побежала. Сквозь запорошенную колким снегом хвою, через темные буреломы, мимо оврагов и стиснутую вековым молчанием лесную чудь. Легкий морозец лишь горячил кровь, и находились откуда-то дороги. Может, то леший сводил в одну все пути-дороги, может, оберег подсоблял, а может, и перстень Дарена колдовал по-своему.

Когда лес наконец расступился, я остановилась, вглядываясь в едва темнеющие впереди очертания тына. Покружив в поисках ворот, я уперлась в громоздкие деревянные орудия, похожие на стрелы. Они стояли за тыном, как грозные сторожа, а подле них, укрытые ночью, сторожились люди.

– Стой, кто там крадется? – раздался мужской голос.

– Чего орешь, дурень? – окликнул его второй. – Чудь это из леса приползла, свети на нее огнем сразу! Да стреляй!

– Вот сам и свети, раз такой умный, – огрызнулся первый голос. – В скверную ночь и огонь скверный.

На поляне заплясал едва заметный огонек лучины.

– Белой дороги, путники. – Я шагнула вперед, под свет, стараясь не двигаться слишком резко. Кто его, это колдовство Дареново знает?

– Фух, Рась, это свои!

– Да вижу, что свои!

Показались два укутанных в алые утепленные червенские плащи мужика.

– Отведи к главному! – сказал второй мужик другому, а потом добавил, сознаваясь: – Главный велел всех, кто из леса выходит, сначала ему показывать. Даже старосты сынка проверили.

Я кивнула.

– Ведите!

Что тут делают червенцы? Охраняют весь? Что ж, очень предусмотрительно Дарен одарил меня защитой. Но как я уговорю лихоборцев последовать в Нзир?

Пока я думала об этом, ворота веси распахнулись нам навстречу сами. Из них показался с десяток жрецов. У меня сердце ушло в пятки, когда я увидела их отрешенные лица, такие зарубят и даже не спросят. Эти матерые воины действовали как единое существо. Вдобавок воспоминания об оковах были еще слишком свежи.

– Кто там у вас? – крикнул один. Видимо, главный. Но главным оказался у них совсем молодой, явно не старше меня парнишка.

– Игмар, это свои! – сказал мой сопровождающий.

Мы подошли, и дюжина взглядов собралась на мне. Я ощутила, как потрескивает перстень, сгущая морок.

– Свои, – подтвердил Игмар.

– Здравствуй, господин! – Я, как полагается, поклонилась, для пущей верности осенила себя знамением Единого. – С делом я сюда пожаловала.

– Что там у тебя?

– Слыхали вы, должно быть, что по ту сторону леса творится? Дозволь мне со старостой разговор держать. Скоро беда сюда придет.

– И сами знаем! – рыкнул Игмар нетерпеливо.

– Предложить хочу людям уйти отсюда.

Жрецы замолчали. За них заговорила сталь, зазвенело выскочившие из ножен оружие.

– Ты речи такие в ночь темную зачем говоришь? – Игмар подошел ко мне ближе, заглянул в глаза. Тихий огонь лучины заглянул в его глаза, и я увидела живущую там тоску и боль. – Иди домой. Не буди лихо.

– И все-таки дай войти…

– Это главный решит наш, – оборвал меня Игмар и вместе с тем озадачил.

– А не ты ли главный, господин?